Тень ветра. Карлос Руис Сафон
Читать онлайн книгу.
что правит научным миром, – это предрассудки.
Движимый желанием спасти Томаса от жизни, полной лишений и людского непонимания, Фермин решил, что его необходимо заставить преодолеть косноязычие и асоциальность.
– Человек, будучи высокоразвитой обезьяной, является животным общественным, а потому для него характерна приверженность кумовству, круговой поруке, мошенничеству, сплетням; именно эти черты определяют его поведение и мораль, – рассуждал он. – Это чистая биология.
– Не преувеличивайте.
– В некоторых вопросах, Даниель, вы наивны, как годовалый теленок.
Грубоватую внешность Томас унаследовал от отца, респектабельного управляющего недвижимостью, чья контора находилась на улице Пелайо, рядом с универмагом «Эль Сигло». Сеньор Агилар принадлежал к той особой породе людей, которые всегда оказываются правы. Будучи человеком твердых убеждений, он, кроме прочего, был уверен в том, что его сын – малодушный недоумок. Чтобы исправить этот позорный недостаток, он нанимал множество частных учителей, надеясь сделать из своего первенца нормального человека. Мне не раз доводилось слышать, как он говорил: «Я хочу, чтобы вы воспринимали моего сына как слабоумного, понятно?» Преподаватели перепробовали все, даже уговоры со слезами, но Томас обращался к ним исключительно на латыни, которой владел не хуже папы римского, причем, говоря на ней, переставал заикаться. Рано или поздно домашние наставники, которые были в латыни не сильны, принимая ее почему-то за арамейский, отказывались от странного ученика из-за чувства безысходности и страха, полагая, что его устами сам дьявол по-арамейски пытается внушать им свои гнусности. Последней надеждой сеньора Агилара была армейская служба, которая могла бы сделать из его сына хоть на что-нибудь годного мужчину.
Беатрис, сестра Томаса, была на год нас старше. Ее существованию мы были обязаны нашей дружбой, потому что, если бы я не увидел ее в тот давний день, когда она стояла, держась за руку отца, в ожидании окончания занятий, если бы не отпустил в ее адрес идиотскую шутку, мой друг никогда бы не накинулся на меня с кулаками, и я бы никогда не осмелился заговорить с ним. Беа Агилар была копией своей матери и светом в окошке для своего отца. Рыжая, с белой прозрачной кожей, она всегда носила самые дорогие платья из шелка или тонкой шерсти. У нее были пропорции манекена, ходила она прямая, будто кол проглотила, всегда была довольна собой, воображая себя принцессой из собственной сказки. У нее были голубовато-зеленые глаза, но она настаивала, что их цвет – «изумрудно-сапфировый». Несмотря на то что много лет она провела в школе Святой Терезы, а может быть, именно поэтому, когда рядом не было отца, она бойко хлестала анисовую настойку, надевала шелковые чулки от «Перла Грис» и красилась, как киношные вампирши, что тревожили сон моего друга Фермина. Меня трясло даже от ее портрета, она же отвечала на мою нескрываемую враждебность ленивым взглядом, исполненным то ли презрения, то ли безразличия. У Беатрис был жених, который служил