Маленький немецкий городок Ансбах встречал первый послевоенный день, 10 мая 1945 года.

      Пугая чудом переживших бомбёжки голубей, где-то весело, бесшабашно и очень по-русски играла гармошка. Ей вторил сипловатый простуженный хрип баяна, рвущий барабанные перепонки как незабетонированные доты. А если прислушаться ещё тщательнее, различались мелодичные отрывистые гитарные аккорды и стук деревянных ложек.

      Победа!

      С присвистом, с всхлипом, с пьяным удальством и слезами, Красная армия праздновала окончание тяжелейшей в истории человечества войны. Местные, кто не успел эвакуироваться, попрятались по подвалам полуразрушенных домов, в ужасе наблюдая за торжеством победителей. Они ждали худшего, а оно не приходило. И от этого становилось ещё страшнее. Вот они какие, эти русские! Что-то будет?

      Возле одного из таких зданий, озабоченно фыркая, притормозил военный «газик» с пятиконечной звездой на помятой осколками дверце. Старший лейтенант Андрей Попов, начальственно восседавший на пассажирском сиденье как на троне, и сержант-водитель Антон Силантьев из разведроты одинаково резво крутили головами по сторонам, напоминая готовящихся пропеть утреннюю зарю кочетов. Они уже давно заблудились и искали глазами хоть кого-то из гражданских, чтобы разъяснить дорогу.

      – Эй, дамочка! Тьфу, черт… Фрау! Ком! Ком битте! – Лейтенант, собрав в кучу всё своё познание вражеского языка, замахал рукой перебегавшей дорогу немолодой женщине, закутанной в платок по самые брови, – Гражданочка! Ау! (водителю) Силантьев, ты у нас сечёшь по-фрицевски, объясни мадам, что положено. И вежливо! Ферштеен?

      – Не бойтесь нас, пожалуйста, – немецкий сержанта оказался более чем приличным, – мы едем в Дрезден, немного сбились с маршрута, не могли бы вы подсказать в каком он направлении?

      Немка испуганным кроликом, шмыгнула пипкой носа:

      – Да, да господин офицер, одну секундочку…

      С иронией проследив, как осторожно, почти приседая от ужаса, она подходит, Попов, с картой в руках, выпрыгнул из «газика» чтобы ускорить дело. Вдруг, из ближайших развалин, ударил винтовочный выстрел. Очень сухо, как плеть щёлкнула. Лейтенантская фуражка, позабыв об уставе и своём важном назначении, легкомысленно подлетела в воздух, а её хозяин бросился на землю, выхватив командирский «ТТ».

      – Вот гад! – это сержант плюхнулся рядом, передёрнув затвор автомата, – «Вервольфовец», наверно… Суки! Они тут два дня назад из миномета жарили по нашей санчасти!

      Он достал гранату и примерился :

      – Щас… Мы ему устроим фейерверк. Прикройте, товарищ старший лейтенант!

      Силантьев, умело, как на учениях, метнул гранату в ту закопчённую часть развалин,