Вид жалок был, весь изможденный —

      Два грязных, сложенных крыла

      И взгляд, печально отрешённый, —

      Видать, совсем плохи дела.

      – Ну что… рассказывай… не медли,

      Как пал с Небес, что натворил.

      За что Господь, гневясь, намедни

      Тебя Землёй приговорил?

      – Да что вы смотрите… пинайте!

      Он недостоин облаков.

      Сам Бог его изгнал… решайте…

      Он хуже всех людских врагов.

      И тот покорно, стиснув веки —

      Терпел на теле все пинки.

      И рвались нервы, вены-реки,

      И рвался крик со дна души.

      И разошлась толпа, довольна, —

      Сияли «крылья» за спиной.

      Смотрел Господь на всё невольно,

      И был от ужаса немой.

      – И даже ты после такого

      Людей готов любить сполна? —

      Спросил Господь его сурово,

      Чеканя твёрдые слова.

      И Ангел встал, расправив крылья.

      Поднял он гордо светлый лик.

      – Да, Боже… я готов и ныне

      Любить людей за свет, что в них.

      – Но ты урок, видать, не понял.

      Какой там свет, жестоки все.

      – Нет, Господи… я ясно видел,

      Что этот свет лежит на дне.

      Прости меня, я грешен… знаю.

      Но буду рядом я всегда,

      С тем человеком, что направят

      Меня в защиту Небеса.