Глава тридцать восьмая

      Конкурсный отбор

      Степану по делам, зарплату

      Вручают в «Зооуголке».

      Гипнотизёр он лишь по штату.

      А так – рабсила при метле.

      С утра – дорожки обиходит,

      Потом – с ружьем, как гренадер,

      Половником он корм наводит

      Питомцам клеток и вольер.

      Затем растащит по кормушкам,

      Не позабыв ни про кого.

      Вот почему глядят зверушки

      Всегда с любовью на него.

      И вот когда все: чин по чину,

      Положен отдых, он тогда

      Цирк вспомнит, с книгой – как причину

      Гипнотизерского труда.

      Но вдруг – беда, какой не ждали,

      Заходит шеф: – Степан, прости!

      Нас очень строго обязали

      На должность конкурс провести…

      Едва заявка прозвучала,

      Старик явился – смертный прах.

      Видать, прошёл наук немало,

      Как лыжи – боты на ногах.

      – Такой мести-скрести не станет! –

      Шеф сразу понял по нему.

      – Хотя, конечно, если глянет,

      Гипноз такому по плечу!

      Откликнулась и мымра злая –

      В руках магический кристалл.

      Шеф её принял, точно зная:

      – Врагу б такую не желал!

      Шеф загрустил – от дум горбатый!

      Видок в углу – не к чаю джем:

      Стоят метелки и лопаты

      Осиротевшие совсем.

      На грязный коврик он у входа

      Случайно глянул и…воскрес.

      К следам пришельцев у порога

      Возник живейший интерес.

      Пахомов где? Подать Степана!

      Снимай казённое добро –

      Халат, ботинки без обмана,

      Оставь лишь нижнее бельё.

      Одежду взял. Обувку – тоже,

      Умчался, не забыв носки.

      Степана вмиг мороз по коже

      Пробил обиды и тоски.

      И вот начало испытанью,

      Собрался конкурентов строй.

      Всем тут же Шеф своё желанье

      Явил как с тучи грозовой

      Мол, главный пункт, почтенный кворум,

      Иметь во всем такой размер,

      Была, чтоб спецодежда впору…

      Моя! – Степан халат узрел.

      И прочь пошли – Яга с кристаллом,

      И плоскостопный с ней старик…

      Ему была обувка малой,

      А ей – налезла б на парик.

      Шеф долго ж был смешлив и весел:

      – Ты лучший, Стёпушка, родной!

      И