…Сумеешь выскользнуть из прожорливой пасти прошлого, – полдела, считай сделано. В таких случаях большущая глупость, лишать себя объектов, которые о пасти той напоминают. Казалось бы, всё налажено, изъяты все элементы позорного прошлого, а вот выскакивает, соответствуя лучшим традициями дешевой драматургии, в самый неподходящий момент, какая-нибудь миленькая безделушка, например, сувенирная матрёшка, и всё старания насмарку, хоть плачь.

      Центральные районы больших городов чреваты подобными сюрпризами, подобными пыльной белой суфлерской будке, откуда прямым ходом можно попасть на ярко освещённую сцену, прямо в оглушительный шквал зрительских аплодисментов. Поклон. Ещё поклон. Цветы от девочки в нарядном платьице. Всё, можно уползать обратно в будку…

      – Я тебя здесь подожду, – сказал Максим. Сестра кивнула, согласившись машинально. На верхней ступеньке крыльца переговорного пункта, спохватилась, взмахнула руками, едва не выпустив свою зимнюю гордость – муфту.

      – Продрог совсем, пошли внутрь, там тепло!

      Замотав головой, Макс отвернулся от многочисленных зеркальных дверей, отразивших и его, и Машку, и центральную улицу большого города, довольно оживленную, несмотря на мороз…

      Не было ничего хорошего в междугородном, международном, недавно, между прочим, отремонтированном переговорном пункте. Брат и сестра приходили сюда для разговоров с матерью, напоминавшей о себе из неизвестности. Маша, ещё не излечившаяся от любви к родителям, таскала сюда Макса с большим энтузиазмом, как будто была уверена, в том, что однажды, одна из полусотни кабинок откроется, и изнутри выйдет и мама, и папа, и все атрибуты праздника под названием «полноценная, крепкая семья». Праздник так и не вернулся. Однако переговорного пункта Максим избегал совсем по другим причинам…

      Озлобленный и циничный, ему было двадцать четыре или немногим более, когда начал получать официальные напоминания о том, что у него есть младшая сестра, и он ответственен за неё, даже не в какой-то степени, а целиком и полностью, по случаю полной дезактивации родителей. Междугородные телефонные сигналы не считались. Это походило на игру в шпионов на кухне коммунальной квартиры. Обычной почтой прихо-дил бланк, тяжёлый, уверенный текст, схожий с инструкцией, приложенной к сложному псевдонаучному устройству, которое чья-то светлая голова решила внедрить в обывательскую среду. Макс подписывал эти бланки, почти не считается, так профессиональный врач выписывает рецепты, без осмотра пациента. Потом голос младшей сестры щебетал в телефонной трубке: «Я уже вернулась!».