Wien 24-IX-1930 (1)

      Дорогой Володенька

      Очень уж твое письмо меня взволновало, но [,] тем не менее [,] через три [видимо, дня. – Ю.З.] после его получения имею полную возможность немного анализировать все происшедшее в Кельне (2). Все это меня очень взволновало и поразило, не потому, что я этого не ожидал, а потому, что я этого не ожидал так скоро. Имея всегда в тебе защитника его честности и морали, Марсель не представлялся иным, чем ты этого хотел. Вот поэтому-то и этот сын, вернее Сукин сын («Deutchland, Deutchland über alles») [подчеркнуто Н. Мильштейном. – Ю. З.] (3) тебя обманул, ибо зная, что это так именно произойдет, он у тебя все-же брал деньги. После его поступка для меня больше не существует мифической честности немцев, которые не только тебя обманули, но обманывают себя, (ведь их тупость им не позволяет этого видеть) и обманули всех, когда мне нужно было уступить свои финансовые дела несколько лет тому назад. Они тогда просто обокрали всех, кто им поверил. Я говорю о том [,] как немцы-свиньи