Ты полночь года, мрачная Люсия, —

      На семь часов выходит солнце днем —

      Не грозный огнь таится в нем,

      А только сполохи пустые.

      Животворящий сок

      Иссяк, и хладный труп земли иссох,

      А жизнь свернулась пологом у ног.

      Но мир угасший кажется живее

      Пред мною – эпитафией своею.

      Любовник будущий, смотри, каков я,

      И вспомни в час, как будешь ты влюблен —

      Я прах, который претворен

      Алхимиком, сиречь Любовью.

      Смотри, сколь мощен тот,

      Кто квинтэссенцию воссоздает

      Из тьмы, утрат, отсутствий и пустот.

      Я им убит – и воскрешен, однако,

      Из несуществованья, смерти, мрака.

      Другим дана душа, и дух, и тело —

      Все элементы мира слиты в них.

      Стать кладбищем пустот немых

      Мне одному любовь велела.

      Мы плакали вдвоем —

      Мир был похож на бурный водоем;

      В два Хаоса, пылающих огнем,

      Ревнивая нас обращала мука;

      Бессмертных душ лишала нас разлука.

      Я – эликсир, из ничего созданный,

      Когда она (возможно ли?) мертва.

      Адамов сын и зверь, трава

      И червь, и камень бездыханный

      Способны и любить

      И ненавидеть. Всех связует нить,

      Любой владеет чем-то, дабы жить.

      И даже тень от некого предмета

      Ложится, и немыслима без света.

      Но я Ничто, и солнце мне не встанет.

      Любовник будущий, когда в свой срок

      Светило меньшее воспрянет

      И в полночь вступит в Козерог,

      Не трать напрасно дней;

      Моя ж любовь в обители своей

      Пирует, и, готовясь к встрече с ней,

      Вигилией, Кануном назову я

      Полночный час и полночь годовую.

      Тебе и невдогад,

      Цветок, что здесь родился

      И на моих глазах семь дней подряд

      Тянулся, расцветал и вверх стремился,

      Теплу и блеску солнечному рад, —

      Но невдогад

      Тебе, что грянут заморозки скоро

      И венчик твой умчится с грудой сора.

      Тебе и невдогад,

      Смешное сердце, – как синица,

      Влетевшая в чужой, запретный сад,

      Мечтая здесь навеки поселиться:

      Мол, песенки мои хозяйке льстят, —

      Но невдогад

      Тебе, что завтра утром на рассвете

      Покинуть нам придется кущи эти.

      И что ж? Мучитель мой,

      Ты заявляешь мне с насмешкой:

      Пора – так отправляйся, дорогой,

      А я останусь: мне какая спешка?

      Пускай друзья в столице ублажат

      Твой слух и взгляд,

      А также вкус разнообразьем лестным;

      Что тебе сердце на пиру телесном?

      Ты остаешься? – пусть!

      Прощай;