Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
Читать онлайн книгу.
в том ауле, пока он вновь не стал сильным, как тур, храбрым, как лев, и горячим душой, как огонь.
− Ты сам-то веришь в эту историю? − глядя в застывшие бельма дервиша, отрывисто спросил Шамиль.
− Ка-ак не верить, брат? − искренне удивился странник. − Если об этом говорят горы!..
Имам не стал ни в чем разубеждать нищего, хотя, как мудрый и образованный человек, сразу уловил нить народной аллегории в сем рассказе. «Моя борьба… борьба всего Кавказа с могущественным Белым Царем и его войсками, − подумал он, − и вправду во многом напоминает эту схватку… Противник в незнакомых ему горах действует, как тот слепой великан. Мои же горцы ловко увертываются от смертоносных ударов и вгрызаются, как волки, то в спину, то в ребра, то в холку неповоротливому врагу… Еще бы суметь нанести тот сокрушительный, последний удар… Но сколько уж было их!.. Рука устала поднимать окровавленный кинжал, а царских войск становится все больше и больше, как листьев в лесах Ичкерии, как песку в кумыкских степях…»
…Усмехнулся имам и тому, что дервиш назвал даже количество ран на его теле… В бою с русскими еще молодой Шамиль и его учитель Кази-Магомед67 были заперты в Гимринском ущелье, в боевой башне.68
…Только ошибся «немного» в подсчете ран бродящий пустынник… Не девять, а девятнадцать ран получил тогда Шамиль из Гимры, но все же сумел уйти от смерти и бежал в горы.
Благодаря слепого дервиша за рассказ, имам с горечью подумал и о том, что в его земной власти есть право лишить человека зрения, но не наоборот…
Уже ставя ногу на стремя, он оглянулся, услышав истошно-всторженный вопль слепца:
− Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Нет никакого божества, кроме Аллаха… как нет в наших горах и другого имама, кроме Шамиля!.. Скажи, о щедрый человек, несчастному калеке… Правду ли шепнул мой поводырь о тебе? Ты − Шамиль из Гимры?!
− Встреча наша да будет к счастью, − ответил имам. − Да продлится твоя жизнь, смиренный… а дорога будет прямой.
− Хвала Аллаху, Господу миров, что свел меня, ничтожного, с тобою, о Великий! Айдар много прошел… Где только не был… Знай, господин, что кланяются тебе люди из верхних и нижних аулов, и Кабарды, и Карачая… Чегемское ущелье и Баксанское! Знай, великочтимый Шамиль, для тебя народ все отдаст: и реки, и пастбища, и скот, и лошадей, и жизни! Ничего не жаль для тебя − Защитник. Честь и хвала тебе! Честь и хвала!
…Грохот движения туменов69 Шамиля растоптал голос потрясенного дервиша, но не заглушил смысла сказанного. «Мы как гвозди вколочены в родные скалы… И никто не имеет права вытаскивать нас из наших гнезд». «Бейся, Шамиль, с неверными! Сбереги наши горы и очаги… И пусть звон гнева твоих сабель усладит могильный сон павших героев!»
Решительность этих призывов радовала и окрыляла измученного бесконечной войной имама, но сердце умиротворить не могла. Оно болело о своем народе, как может болеть только сердце горца-отца о
К а з и – М а г о м е д (Гази-Магомет, Кази-Мулла, 1792–1832) – первый имам Дагестана (1828–1832), пытавшийся объединить горцев Кавказа и создать теократическое государство горцев Дагестана и Чечни в конце 1820-х – начале 1830-х годов.
Автор очерка «Кавказ в его настоящем и прошлом» Е. Марков писал: «Улицы как таковой нет в ауле; каменные двухъярусные бойницы, которые горец называет саклями, отступают друг от друга ровно настолько, чтобы человек с трудом мог протиснуться среди них… Над крышей одной бойницы торчит другая, над другой – третья, и получается щель, заменяющая улицу, вьется и лепится, как змея, по отвесной круче, у подножия всех этих без порядка насыпанных в кучу каменных редутов…»
Часто главная улица запиралась глухими, окованными листовым железом воротами, и по краям ее ставились сторожевые башни. По словам исследователя Дагестана Ф. И. Гене, в селении горцев «обыкновенно имелось только два выхода. <…> Горцы стараются для сего избрать самые крепкие от природы места, кои нередко обороняются башнями или стенами из камня. Таковы были знаменитые Гимры – родина имамов Гази-Магомеда и Шамиля, аулы: Гуниб, Мекеги, Урахи, Хаджалмахи и мн. др.».>. «Видя всю безвыходность положения, отчаянный Шамиль прыгнул вниз на вражеские штыки и кинжалом расчистил себе путь. Горцы считали, что он погиб. И когда он объявился в родном ауле, его мать, уже одетая в траур, спросила с удивлением и радостью:
– Шамиль, сын мой, как же ты выжил?
– Набрел в горах на родник, – ответил Шамиль».
Один тумен конницы насчитывал десять тысяч всадников (