С императрицею король

      За что-то раздружились;

      И кровь лилась, лилась… доколь

      Они не помирились.

      И оба войска, кончив бой,

      С музыкой, песнями, пальбой,

      С торжественностью ратной

      Пустились в путь обратной.

      Идут! идут! за строем строй;

      Пылят, гремят, сверкают;

      Родные, ближние толпой

      Встречать их выбегают;

      Там обнял друга нежный друг,

      Там сын отца, жену супруг;

      Всем радость… а Леноре

      Отчаянное горе.

      Она обходит ратный строй

      И друга вызывает;

      Но вести нет ей никакой:

      Никто об нем не знает.

      Когда же мимо рать прошла —

      Она свет Божий прокляла,

      И громко зарыдала,

      И на землю упала.

      К Леноре мать бежит с тоской:

      «Что так тебя волнует?

      Что сделалось, дитя, с тобой?»

      И дочь свою целует.

      «О друг мой, друг мой, все прошло!

      Мне жизнь не жизнь, а скорбь и зло;

      Сам Бог врагом Леноре…

      О горе мне! о горе!»

      «Прости ее, Небесный Царь!

      Родная, помолися;

      Он благ, Его руки мы тварь:

      Пред Ним душой смирися». —

      «О друг мой, друг мой, все как сон…

      Немилостив со мною Он;

      Пред Ним мой крик был тщетен…

      Он глух и безответен».

      «Дитя, от жалоб удержись;

      Смири души тревогу;

      Пречистых таин причастись,

      Пожертвуй сердцем Богу». —

      «О друг мой, что во мне кипит,

      Того и Бог не усмирит:

      Ни тайнами, ни жертвой

      Не оживится мертвой».

      «Но что, когда он сам забыл

      Любви святое слово,

      И прежней клятве изменил,

      И связан клятвой новой?

      И ты, и ты об нем забудь;

      Не рви тоской напрасной грудь;

      Не стоит слез предатель;

      Ему судья Создатель».

      «О друг мой, друг мой, все прошло;

      Пропавшее пропало;

      Жизнь безотрадную назло

      Мне Провиденье дало…

      Угасни ты, противный свет!

      Погибни, жизнь, где друга нет!

      Сам Бог врагом Леноре…

      О горе мне! о горе!»

      «Небесный Царь, да ей простит

      Твое долготерпенье!

      Она не знает, что творит:

      Ее душа в забвенье.

      Дитя, земную скорбь забудь:

      Ведет ко благу Божий путь;

      Смиренным рай награда.

      Страшись мучений ада».

      «О друг мой, что небесный рай?

      Что адское мученье?

      С ним вместе – все небесный рай;

      С ним розно – все мученье;

      Угасни ты, противный свет!

      Погибни, жизнь, где друга нет!

      С ним розно умерла я

      И здесь и там для рая».

      Так дерзко, полная тоской,

      Душа в ней бунтовала…

      Творца на суд она с собой

      Безумно вызывала,

      Терзалась, волосы рвала

      До той поры, как ночь пришла,

      И темный свод над нами

      Усыпался звездами.

      И вот… как будто легкий скок

      Коня в тиши раздался:

      Несется по полю ездок;

      Гремя, к крыльцу примчался;

      Гремя, взбежал он на крыльцо;

      И двери брякнуло кольцо…

      В ней жилки задрожали…

      Сквозь дверь ей прошептали:

      «Скорей! сойди ко мне, мой свет!

      Ты ждешь ли друга, спишь ли?

      Меня забыла ты иль нет?

      Смеешься ли, грустишь ли?» —

      «Ах! милый… Бог тебя принес!

      А я… от горьких, горьких слез

      И свет в очах затмился…

      Ты как здесь очутился?»

      «Седлаем в полночь мы коней…

      Я еду издалёка.

      Не медли, друг;