До храма оставалось метров двадцать, когда в тёмных провалах окон мелькнула вспышка света. Я немедленно юркнул за груду кирпичей и затаился. Вот, свет снова мелькнул, теперь в другом окне, словно кто-то ходил там с фонариком!

      Я достал планшет и активировал УниКом. Поменял револьвер Теслы на Узиэль. Дождался, когда отблески света ослабли, что значило: человек с фонариком ушёл вглубь здания. Перебежал от этой кучи к другой, разбрызгивая червивую воду.

      Скоро я оказался у входа. Покосившаяся дверь едва держалась на петле. Для меня было облегчением, что храм оказался не христианским, а одной из выдуманных религий. Даже в виртуале не хотелось бы осквернять церковь беготнёй и стрельбой. Хотя немного раздражало, что купола, в которых все признавали сиськи, напоминали купола православных церквей.

      Некоторое время я размышлял о том, какие алгоритмы ка-эсок отвечали за то, чтобы не оскорбить чувства верующих, или не проявить сексуальную дискриминацию, или не оскорбить расовые отношения. Какие огромные ресурсы уходили на то, чтобы просчитать всё это. И ради чего? Ради создания антуража для прохождения миссии.

      Пол в храме местами деревянный, местами каменный. Под ногами чувствовался мусор, но при ходьбе я не создавал звуков. Бесшумная поступь – один из классовых бонусов следопыта. Впрочем, на бег или быструю ходьбу бесшумность не распространялась.

      Я продолжал бродить по комнатам храма. Иногда натыкался на статуи богов, иногда путался в занавесках, закрывающих ниши с другими статуями. Иногда обходил большие провалы в полу. Моё «Ночное зрение» адаптировалось к темноте, но, к сожалению, чем дальше, тем меньше различались очертания предметов. Ведь ночное зрение не давало умения видеть в полной темноте. Ночное зрение требовало наличия хоть какого-то слабого света. Зрение в темноте недоступно людям напрямую, его приобретали с помощью апгрейда.

      Впереди обрисовались контуры двери, потом резко стало светло, я спрятался в нишу в стене, укрытую рваной занавеской. Послышались