Девятиэтажку влепили между хрущёвками в середине семидесятых. Тогда дом возвышался над остальными домами этого пятачка. Местные невзлюбили новосёлов: людям не нравится, когда кто-то живёт лучше них, пусть он и заслужил такую жизнь собственными потом и кровью.

      Когда Ткачёвы переехали в этот район на окраине Москвы, до ближайшего метро  надо  было ехать сорок минут. В утренних сумерках дребезжавший автобус подруливал к  остановке и начиналось представление, которое Петя называл  «взятием Бастилии». К этому случаю он укрепил ручки на сумке жены так, чтобы в давке их не оторвали.

      Сумка в боях поистрепалась, но болты держали ручки крепко. Вера Николаевна  Ткачёва  пробовала ездить на работу с новыми  элегантными сумочками, но те выдерживали максимум два дня сражений.

      Технология посадки в автобус была проста до гениальности: как только открывались  двери набитого  согражданами  салона,  и толпа с остановки приливала ко входу, Вера  Николаевна выбрасывала вперёд руку с сумкой и держалась  за  многострадальные  ручки.  Спешившие  на  работу  пассажиры втаскивали её в автобус.

      На выходе у станции метро тоже особых усилий не требовалось: главное было  не  растопыривать руки, а прижимать их к себе, чтобы не переломали. Работяги выносили Веру Николаевну на улицу в два счёта.

      Только через пятнадцать лет напротив дома построили новую станцию, но очереди  на  транспорт  не уменьшались. Москва росла вширь. Бывшая окраина стала «обжитым  районом», а название окраины теперь переместилось на островки домов ближе к МКАДу.

      Трудности  с транспортом стали испытывать новички с окраин, но ездили они теперь к вестибюлю напротив дома Ткачёвых. К половине шестого, то есть к  моменту открытия дверей метро, вокруг здания выстраивалась очередь. Она обматывала метро два раза, а  жаждущие уехать в центр города только прибывали.

      Всего две остановки, и до завода рукой подать. Вера Николаевна отработала тут  тридцать два года. Как пришла, мечтала, слушая ветеранов, что будет так же гордиться, что отдала предприятию несколько десятков лет жизни. Годы прошли, а в душе горечь и разочарование: никому не интересно, сколько ты горбатилась и клала здоровье на участке гальваники.

      Лишь после начала Перестройки Вера Николаевна стала прозревать: оказывается,  думать своей головой выгоднее, чем слушать других, особенно занимающих  высокие  кресла. Работай она уборщицей в магазине, здоровья осталось бы побольше, да и продукты бы перепадали время от времени.

      Вдыхание ядовитых испарений в течение тридцати с лишком лет дали право на   досрочную  пенсию.  Петя, трудившийся в соседнем цехе слесарем-наладчиком, умер,  едва  перевалив полтинник. Не пил, не курил. Напился только раз в ранней молодости с друзьями, да и то по отсутствию опыта.

      И чего мужчины мрут? Вроде крепкие с виду, а до пенсии не