Тревожный месяц вересень. Виктор Васильевич Смирнов
Читать онлайн книгу.
Она всегда ходила за Кротом как тень. У кузнеца было двое сыновей-подростков, и они могли бы стать ему лучшими помощниками, чем жена, но подались по наущению отца в мешочники; в степные, разоренные и насквозь оголодавшие районы они возили картошку, а оттуда – соль. Сам Крот никогда не называл сыновей мешочниками, а говорил с гордостью, важностью: «Чумаки».
Кузнец, увидев меня в дверях, продолжал стучать небольшим молотком, отбивая остывшую уже косу. Жена, согнувшись, хлопотала у горна. В кузне было полутемно. Светились лишь маленькое окошко под потолком да горн. Я подождал немного, но у меня не было желания церемониться с Кротом. Я хорошо помнил, как обломок кирпича, который он запустил, когда мы разбегались от свалки металлолома, ободрал мне ухо и сломал толстую ольховую ветку. Многое можно простить человеку, но, если он ненавидит детей, нечего думать, что в нем можно еще обнаружить какие-то скрытые достоинства.
Он бы долго клепал свою косу, если бы я не подошел и не отодвинул ее прикладом карабина. Тогда он прервал работу.
– А, Капелюх, – сказал он мне. – У меня очи стали слабоваты от горячей работы… Устраивайся. – Он указал на какой-то лемех, усесться на который мог бы только человек с железным задом.
– Спасибо, сам устраивайся.
Я подвинул к себе табуреточку, стоящую в углу кузни, у небольшого стола, на котором лежала кожура от свиной колбасы. Не такой ли колбасой потчевали Малясов в тот день, когда Штебленок ушел в район?
Кузнец посмотрел на лемех.
– Выйдем, – сказал он. – Курно тут!
Я обратил внимание, что среди всяких непременных принадлежностей кузни – тяжелых топоров для рубки металла, зубил, прошивней, бородков, среди заготовок и поковок находятся и небольшие клепаные самодельные тигли, и на одном из них видны полосы припекшегося свинца.
– Чего надо? – спросил Крот, прислонясь к коновязи. Как бы он встретил полицая, если бы тот вот так же, как и я, с винтовкой за плечом, явился к нему, когда здесь хозяйничали фрицы? Небось он, Крот, призадумался бы, прежде чем открыть рот, о целости собственных ребер. С властью, которая призвана защищать тебя, можно позволить себе грубость, она сойдет с рук. Не подступиться было к этому мужику.
– Ты поставляешь свинец и медь на гончарню? – спросил я.
– Я, – сказал Крот. – И окалину они берут.
– Не задаром, конечно, – сказал я.
Крот пожал плечами. Конечно же он брал с колхоза и за окалину. Хотя кузня числилась за колхозом, как и гончарный заводик, Крот, пользуясь положением единственного кузнеца, не упустил бы своего. У таких полушка в щели не заваляется.
– Из пуль свинец льешь? – спросил я. – Медь – из поясков?
Он кивнул. Из кузни доносились хрип и взвизгивание работающих мехов.
– Не раздувай, не раздувай зря, дура! – крикнул Крот, приоткрыв дверь. И сердито повернулся ко мне: – Еще чего?
– Где ты все это берешь?
– А кому какое дело? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
– Есть