Вы о причине задали вопрос!

      Но ощутили ль вы, что близко что-то,

      Что целый век, свершив свою работу,

      С собою все спокойствие унес?

      Какая тут причина – неизвестно,

      Но все, что знаю, расскажу вам честно.

      На палубе однажды ночью душной

      Я был один под звездной тишиною.

      Улегся ветер от ночного зноя,

      И воздух был ласкающе-послушный.

      Все пассажиры спать легли в истоме,

      Мерцали снизу лампы, сонно тлея,

      Шла из кают жара все тяжелее,

      Держа усталых в тихой полудреме.

      Но в их дремоте не было покоя, —

      Я это видел сквозь иллюминатор:

      Лежал министр оскалясь, – он состроить

      Хотел улыбку, но без результата;

      Профессор рядом спал, объятый мукой,

      Как бы в разладе со своей наукой;

      Вот богослов весь простыней накрылся,

      Другой в подушки с головой зарылся;

      Вот мастера в поэзии, в искусстве, —

      Их сны полны и страха, и предчувствий.

      А над дремотным царством беспощадно

      Легла жара, удушливо и чадно.

      Я взор отвел от этой сонной жути,

      Взглянул вперед, где ночь была свежей;

      Я глянул на восток, где уж бледней

      Светились звезды в предрассветной мути.

      Тут словно донеслось в неясном шуме

      Наверх, где я у мачты сел в раздумье, —

      Как будто кто-то громко произнес

      Среди кошмаров и смятенных грез:

      «Боюсь, мы труп везем с собою в трюме!»