Я помню, как мы выбирали эти шторы в торговом центре на пятой авеню. Мама всё просила меня определиться с оттенком, но я была занята тем, что вела стратегический бой декоративными подушками с отцом. Из-за чего нас, кстати, чуть не вывели из магазина охранники.

      С папой мы всегда были очень близки. Да, обычно девочки больше тянутся к матерям, но в моём случае всё сложилось несколько иначе. Отец понимал меня с полуслова, по одному взгляду определял настроение. Я была его маленькой принцессой, а он моим добрым волшебником, способным превратить самый скучный день в незабываемую сказку. Мне было больно, нестерпимо больно от осознания, что отныне мы не вместе. Что по утрам я больше не буду слышать его голос, хмуриться запаренной на скорую руку овсянке, ругаться за злоупотребление кофеином. Больше никаких походов в видео прокат, китайской еды на скамейке в парке, велопрогулок.

      – Милая, машина ждёт, – раздался спокойный голос вошедшей в комнату матери.

      – Мам… – с отчаявшейся надеждой во взгляде, я посмотрела в тусклые глаза уже не молодой женщины, скуляще протянув, – почему мы не можем остаться?

      – Кейтлин, детка, я понимаю, тебе нелегко переезжать сейчас. Тем более, когда остался последний учебный год. Но я надеюсь ты поймёшь меня, пусть не сегодня, позже, когда повзрослеешь.

      – Дело вовсе не в школе, просто я никак не смекну зачем нам ехать Блэкфорт? Да, у вас с папой в последнее время не все гладко, но нет трудностей справиться с которыми человеку не под силу! Разве это не твои слова?

      Я смотрела на неё, уставшую, сгоревшую буквально за несколько дней. В какой-то мере я даже была готова понять