Дети Лавкрафта. КÑтлин Кирнан
Читать онлайн книгу.
их себе в виде больших радужных саламандр или что-то в этом духе, разве нет?
Он (сильно скучая от необходимости вновь бродить по полям средней школы): В лучшем случае, сильно приземистые и четвероногие в мире с высоким притяжением, вроде…
Я: Знаю, знаю. Забудь это. Мы представляли их животными, я хочу сказать.
Он: Ну, то ж была подсказка, пап.
Я (успешно настроив его на такое): Но мы же тоже животные. А что, если Вспяты оказались бы разумными, а? Что, если были бы способны быть своими собственными Демонами Максвелла посредством биологии, техники, патологий рождения, произвольных мутаций, да чего угодно?
Тэд (опять пошептавшись с кем-то еще, возвращается ко мне): Ты, значит, говоришь, что это был бы вид, начавшийся наподобие нас, а потом, достигнув некоего зенита развития, конца времени, как бы мы этого ни называли, они скок-скок назад сдавать, по встречке двигаться?
Поначалу крыть мне было нечем.
Чего я не сказал ему, так это того, что сам так не рассуждал, нет. Существо делает такое добровольно? Ради… ради исследования? Из любопытства? Или в качестве своего рода отступления? Когда застает тебя конец дней, побежишь ли ты обратно вниз по шкале времени, навечно, пытаясь зарыться лицом в прошлое, с тем чтобы не оказаться лицом к лицу с грядущим?
Или… или, исходя из того, что они фактически животные, не отправишься ли вспять во времени для того, чтобы питаться?
Образ, какой у меня на уме, нарисовать который я ни за что не сумею, это исходящий жемчужным сиянием шарик, силящийся забросить часть себя обратно во времени, кусочек, соединенный тончайшей паутинкой. Если кусочек этот застрянет в прошлом (хамелеонов язык, вот что я нарисовал бы для объяснения этого, если б смог), тогда жемчужный шарик станет подтягиваться по паутинке и обретет в прошлом форму – по крупиночке.
Усилие еще и истощит его до худобы. Истощит до худобы местами. Станет он выглядеть разношерстным, пятнистым. Волнистым.
Вроде шляпки титанического, изнемогшего гриба. Вроде крестца гигантского умирающего пса.
Тэд: Папа?
Я (уже папа): Надо бежать, сын?
Это обращение: «сын» – оно код для целой кучи так называемых мужских разговоров. Оно – напоминание, что мне, человеку того же пола и рода, совершенно понятно: он там, у себя в квартире, с девушкой.
Однако не стану отрицать, что в голосе моем звучал вызов. Для него – продолжать этот разговор со мной.
Тэд (поднеся микрофон к губам поближе): Я в порядке.
Я (рисуя себе, как он твердой рукой отстраняет от себя свою новую хихикающую подружку): Как по-твоему, чем бы они питались? Вспяты?
Он: Аманда сказала, что слышала собаку, папа.
Я: То был рыбак. Он уже ушел.
Он (выслушивая вранье): …
Я: Были бы они всеядными или приспособленными каждый к своей среде? Я говорю, за просто так против течения не проплывешь. Должно быть какое-то горючее. Какие-то затраты.
Он: Ее зовут Оливия.
Он пытался приземлить разговор. Вернуть его на грешную землю.
Не уверен, что