– Я зашла в видеопрокат за фильмом "Накдаун", и угадай, что?

      – Фильм оказался не про боксеров?

      – Я узнала, что нашего сына-лгунишку уволили три недели назад.

      – Из видеопроката? Ты как умудрился? Туда даже макак в менеджеры набирают.

      – Он сгребал рекламную продукцию и продавал ее. Постеры, рекламные щиты.

      – Боже, да с ней даже невозможно разговаривать.

      – Ты че, издеваешься? Да ты ей ноги целовать должен. Если бы не она, я б еще в нежном возрасте вышеб бы из тебя все твои щенячьи зубки одним ударом.

      У геев это обычно. Скрытный образ жизни заставляет их искать обходные пути.

      – Когда ты был в коме, я сказала, что люблю тебя, помнишь?

      – Нет.

      – Надо говорить тебе это почаще.

      Обожаю звук французской речи, так элегантно.

      Мы с Тони ездили в Майями, он по-испански где-то шесть слов знает, но с местными он там отжигал как Рекардо Мантебан, или как его там?

      – Глянь на эти облака, это ж парижское небо.

      – Кто ж все это построил…

      Смотри, с сиськи дерьмо не забудь соскрести.

      Ну когда у нас в семье гей? Завтра к нам приедет поговорить протестантский священник из Денвера. Эксперт. Но так стыдно перед святым отцом.

      Муж приходит домой с уткой подмышкой и говорит: «Ну вот эту свинью я и потрахиваю». «Это не свинья, а утка». Муж: «Это я о тебе».

      А еще детективы из убойного сообщили, что Вито воткнули в жопу бильярдный кий.

      – Я вижу вам уже сообщили новость. Это был Фил.

      – Шерлок Холмс пожаловал.

      – Как там принц Альберт?

      – Во Франции его бы там за своего приняли. Там эти придурки тоже любят балду попинать. По крайней мере, заставил его сполоснуть мусорные баки.

      – Люди будут ждать ответной реакции.

      – Про эту херню я тебе и говорил.

      – Завалим одного из парней Фила?

      – Джо Пабаба залупил на Карла Гамбини, убивали ребят из организации. Война шла семь лет. Сколько мне еще говорить об этом? Когда парни воюют, они не зарабатывают.

      – Он живет в Белвилле. Во Франции тоже есть Белвилль.

      – Насчет свидания ты пошутила, надеюсь. Ему лет двадцать шесть.

      – Да ну?

      – Как-то ночью, это случилось в больнице, когда Тони лежал при смерти, он на минуту очнулся и произнес: "Кто я, куда я иду?" В тот момент я не понимала, что он имел в виду, но придя сюда, я чувствую тоже самое. Странно, да?

      – Давай я тебя сфоткаю.

      Мы так сильно дергаемся. Иногда кажется, что мы только этим и занимаемся, а в итоге – бац! – и все. Все это просто исчезает.

      Отец всегда говорил: «Ненавидь грех, но люби грешника».

      Я ненавижу собственного сына, как вам такое? Я прихожу домой, а он сидит в одних трусах, торчит в каких-то чатах, тусуется с очередным дрочилой, хихикает как школьница.