– Взрывом края траншеи осыпало так, что местами она стала совсем мелкой. Неподалеку, прикрывшись плащем, кто-то из командиров связывался с начальством по полевому телефону. Они успели прихватить с собой провод, и теперь докладывали что-то вроде того, что все в порядке, потери незначительные, врага в траншее больше нет, и чтобы готовили работу артиллерии по батареям врага, когда те обнаружат себя.

      – Вы знаете русский?

      – Хуже немецкого, но, полагаю, что вполне приемлемо, сэр.

      – Немцы, – они действительно обстреляли позицию?

      – Некоторое, не слишком большое количество мин. Открывать артиллерийский огонь было бы самоубийством. Сделать это значило бы пойти на поводу у русских.

      – Продолжайте, лейтенант. Как вы спаслись?

      – Я постепенно уполз, укатился и ушел. Мне трудно объяснить, но я постоянно напоминал себе, что вовсе посторонний здесь, что это – не моя война, я – не враг всем этим русским, и вообще вне всего этого. Это все чистая правда, и поэтому, пропитавшись этим, обретаешь невидимость, сэр. Если поймать волну, то можно пройти мимо самой бдительной охраны, и она не обратит на вас никакого внимания. Уцелеть в любой бойне. Даже пройти мимо злобного пса. Понимаете, сэр?

      Черчилль – кивнул в знак того, что понимает, о чем речь. Не только крупной головой, но и как-то всей верхней половиной туловища.

      – Это звучит, как рассказ о колдовстве, но опытные люди знают, что подобное действительно существует. К сожалению, слишком ненадежно и далеко не всегда выходит, но все-таки существует. Но этот опыт как раз и позволяет мне утверждать, что трюк с пустой передовой позицией почти бесполезен. Я бы назвал его несколько усложненным ритуалом самоубийства. К счастью, мне удалось вернуться к основным силам, что было вовсе не таким уж само собой разумеющимся делом. Дело в том, что сейчас джерри в высшей степени склонны стрелять во все, что шевелится. Сперва стрелять, и уж потом спрашивать, сэр. Но все обошлось благополучно и, к счастью, Килвински был на месте. Они все слыхали шум на переднем крае и разобрались в ситуации так, как будто бы воочию видели все произошедшее. Поэтому на меня смотрели, как на выходца с того света. Жадно расспрашивали про Серую Нечисть, но что такого существенного я мог бы рассказать им? Почти ничего. Почему-то ощущение, как от негромких, но деловитых и шустрых крыс, но об этом я, разумеется, ничего не сказал. Адольф… Имя Килвински, тоже Адольф, сэр, так вот он помолчав, тихо сказал мне, что пристроит к наблюдателям, несколько в стороне от основных позиций. «На переднем крае ты не увидишь, можно сказать, ничего, даже если произойдет чудо и ты вновь уцелеешь. Если ты остался жив на первой полосе, значит, ты должен сделать еще что-то. Для всех нас, Фихте. Расскажи ТАМ все, что увидишь здесь. Подробно расскажи, чтобы поняли. Нет,