Я описать едва ли смогу

      Эту чудовищную каргу,

      Ту, что меня согнула в дугу,

      Что в спину вонзила мне острогу.

             Мне в грудь она водворила хрип,

             Проклятый кашель ко мне прилип,

             А с ним бессонница и недосып.

             Когда б не Господь, я б давно погиб.

      Увлекся разум странной игрой:

      У постели моей плясали порой

      Римляне, Гектор, троянский герой,

      Живых и мертвых призрачный рой.

             Мне в горло черная ворожея

             Втыкала иглы и лезвия,

             Глумясь надо мной, терзая, гноя.

             Ныне рассудка лишаюсь я.

      Жалкая осень вступила в права,

      Сгинул посев, надежда мертва,

      Спутаны мысли, коснеют слова,

      Кости трещат и болит голова.

             Хворь запускает в меня клыки:

             Плоть ослабевшую рвет на куски,

             Дни и минуты мои горьки.

             Жажде моей – не хватит реки.

      Лихорадка – тягость, тоска и беда,

      Полная горечи и вреда:

      От волос на черепе – ни следа,

      Зато и длинна и густа борода,

             Спутана, седа и желта.

             Душит мерзкая тошнота.

             Поесть нет силы и вполсыта,

             Ибо валятся крошки изо рта.

      Давно уже старый плащ велик,

      Шею не может закрыть воротник,

      Чело морщинисто, бледен лик,

      Куда ни двинешься – там тупик.

             Покорен черному волшебству,

             Ныне почти что и не живу.

             Тяжкие вижу сны наяву.

             Если шагну – не сомну и траву.

      Чуешь усталость, на миг привстав,

      Ломит и ребра, и каждый сустав.

      Только-то и поймешь, захворав:

      Ни врач не поможет, ни костоправ.

             Ни колени не держат тебя, ни ступни,

             Кисти рук похожи на две клешни,

             Бесплодны ночи твои и дни,

             Больше не встать тебе с простыни.

      Шапка давно уже велика,

      Все норовит упасть с парика.

      И омерзительно скользка

      Макушка, лысая, как рука.

             Тело похоже на ивовый прут,

             С какого разве что лыко дерут,

             И скоро, если чувства не врут,

             Смерть наступить не почтет за труд.

      У