Снег стает, отойдет земля,

      Прокатится громок густой.

      Дождь теплый хлынет на поля

      И смоет клочья пены снеговой.

      Запахнет тополем волнующе.

      Вздыхаешь, говоришь:

      – Весна… —

      Но ждешь, но думаешь,

      Что пережил не всю еще

      Весну, какая быть должна.

      Широко разлился Днепр.

      Ни конца, ни края нет.

      Затопил берега,

      Заливные луга.

      Затопил Приднепровье,

      Низкорослые кусты.

      И пошли, пошли с верховья

      На Смоленск – плоты.

      Меж редеющих верхушек

      Показалась синева.

      Зашумела у опушек

      Ярко-желтая листва.

      Птиц не слышно. Треснет мелкий

      Обломившийся сучок,

      И, хвостом мелькая, белка

      Легкий делает прыжок.

      Стала ель в лесу заметней —

      Бережет густую тень.

      Подосиновик последний

      Сдвинул шляпу набекрень.

      Рожь отволновалась.

      Дым прошел.

      Налило зерно до половины.

      Колос мягок, но уже тяжел,

      И уже в нем запах есть овинный…

      Над белым лесом – край зари багровой.

      Восходит дым все гуще и синей.

      И сразу оглушает скрип здоровый

      Дверей, шагов, колодцев и саней.

      На водопой проходят кони цугом.

      Морозный пар клубится над водой,

      И воробьи, взлетая полукругом,

      Отряхивают иней с проводов.

      И словно на строительной площадке —

      На доски, на леса – легла зима.

      И в не заполненном еще порядке

      Стоят большие новые дома.

      Они выглядывают незнакомо

      На улице огромного села,

      Где только дом попа и назывался домом,

      А церковь главным зданием была;

      Где шли к воде поодиночке клячи

      И, постояв, отказывались пить;

      Где журавель и тот скрипел иначе,

      Совсем не так, как он теперь скрипит…

      Надолго лег венцами лес сосновый.

      И лес хорош,

      И каждый дом хорош.

      …Стоишь, приехав, на усадьбе новой

      И, как Москву,

      Ее не узнаешь.

      Тревожно-грустное ржанье коня,

      Неясная близость спящего дома…

      Здесь и собаки не помнят меня

      И петухи поют незнакомо.

      Но пахнет, как в детстве, – вишневой корой,

      Хлевами, задворками и погребами,

      Болотцем, лягушечьей икрой,

      Пеньковой кострой

      И простывшей баней…

      Кружась