Момент прощания с тоской.

      Вновь по утрам моим привычно

      зелёной шумною строкой

      в стихи влетает электричка!

      Прощай, прокуренная грусть

      ночных часов в кухнёшке тесной.

      Неси, строка моя и песня,

      колёс упругих стук и груз.

      Дождём, в окно влетевшим, пахнет

      и краской от газеты «Труд».

      А в тамбуре смеются парни,

      девчонок под руки берут.

      И, душу мне тряхнув покрепче,

      загрохотав и засверкав,

      вдруг налетит составом встречным

      необходимая строка!

      А на платформе «Заводской»

      из электрички – выселенье.

      Момент прощания с тоской,

      рождения стихотворенья.

      Тверда платформа, сыровата.

      Стук каблуков. Гудка басок.

      И, от дождя чуть синеваты,

      впадают

      рельсы

      в горизонт.

      Чумазые, живут на верхотуре,

      слетая вниз за кормом в перерыв,

      снуют привычно в грохоте и гуле,

      про мир другой надёжно позабыв.

      Лишь только потолки осветит солнце

      и в лад станки внизу заголосят,

      они с карнизов шмыганут в оконца,

      пожмурятся на воле – и назад.

      Покажется собратьям, просто страх –

      житьё такое: в копоти и гаме.

      Но лучше ль суетиться под ногами,

      на городских жирея площадях?

      То тут, то там они – как дети дыма…

      В воздуховодах греются, в углах.

      И никому на ум не приходило

      прогнать из цеха этих бедолаг.

      Напротив – не обидят даже словом.

      Традиция давно заведена:

      то корочку захватят из столовой,

      то из дому, глядишь, кулёк зерна.

      Живут-коптятся… Но тому и рады,

      познав закон неброской доброты.

      Зовут не «гули-гули» – «чертенята»…

      И те, шурша, слетают с высоты!

      Там, где бетонные колоссы

      весь день вбирали жёлтый зной,

      в субботник высадили розы

      напротив шумной проходной.

      С завода ветер был неласков…

      Но, замедляя ход шагов,

      мы по утрам дивились краскам

      и стойкой нежности цветов…

      На них не выпадали росы,

      не суетились там шмели.

      Но мы любили наши розы

      и сберегали, как могли.

      Добрели от такой заботы.

      Соединяли те цветы

      с угрюмой тяжестью завода

      внезапный лучик красоты.