ИРЛАНДИЯ, ИЗУМРУД В СЕРЕБРЯНОМ МОРЕ

      – Явление призрака,– мякушно бормотнул профессор Макью пыльному стеклу окна. М-р Дедалус, от пустого камина обратив насмешливое лицо к Неду Ламберту, желчно выговорил:

      – Муки Христовы, да с такого и на жопу икота нападёт.

      Нед Ламберт, сидя на столе, продолжил чтение:

      – А посмотрите на извивы журчащего ручейка, что бежит, пенясь, взапуски с нежнейшим зефиром, а местами одолевая скалы, что преграждают ему путь к сумятице вод синего нептунова царства, и он то искрится под блеском яркого солнца, то устремляется в тень, ниспосланную на его задумчивую грудь лиственым сводом лесных великанов.

      – Ну, как, Саймон?– спросил он поверх края газеты.– Это ли не высокий стиль?

      – Хлебнул из следующей бутылки,– отозвался м-р Дедалус.

      Нед Ламберт, со смехом, хлеснул газетой по своим коленям, повторяя:

      – Задастая грудь листвястых сводов. Это же надо!

      – А Ксенофонт глядел на Марафона,– сказал м-р Дедалус, снова взглядывая на камин и на окно,– а Марафон глядел на море.

      – Довольнорикнул профессор Макью от окна.– Не желаю больше слышать эту галиматью.

      Он доел горбушку хлебца, который пощипывал держа в руках и, изголодалый, приготовил ещё кусочек.

      Словесный понос высоким штилем. Мочепенистым. А Нед Ламберт, как видно, устроил себе выходной. Похороны выбивают человека из ежедневной колеи. Говорят, он пользуется влиянием. Старый Чатертон, вице-канцлер, ему внучатый дядя, или пра-прадядя. Под девяносто, говорят. Для ожидающего наследство, излишнее, пожалуй, долголетие. Живёт на зло. Нет, пусть сперва сам туда отправится. Подвинься, Джонни, дядя ляжет. Их честь Хеджес Айрон Чатертон. Наверное, выписывает ему чек-другой в шквалистые дни. Жареный голубь по ветру. Аллилуя.

      – следующая спазма,– сказал Нед Ламберт.

      – Что это?– спросил м-р Цвейт.

      – Недавно отрытый фрагмент из Цицерона,– ответил профессор Макью напыщенным тоном. КАК ПРЕКРАСНА НАША ЗЕМЛЯ.