Конечно, всем вспомнился марш «Прощание славянки» – он в центре сердца каждого. Но киски тоже ж печалились на всю тысячу вольт? По одной только строчке марша – «дрогнул воздух туманный и синий и тревога коснулась висков» – усатые чудики уже почуяли, что тоже связаны с человеками не только сосисками, но и непонятным синим туманом в 5.00 утра и тревогой впритык к виску: двадцать дней им не жить, а волноваться и горевать – как там их Ванечка, у кого завсегда водятся… «Ну, да, сосиски!!! Но причём тут они!!!.. – дирижировала плачем у калитки Морфяка. – Завсегда – значит, вечно! А вечных сосик не бывает! Вот они – люди: меряют нас сосисками! Всё на свете меряют на свои мозги штампованные! А завсегда – только добро! У Вани завсегда ручки добрые – потому что в его руках… да! и они – сосиски! – но и молочко! и кусочки в соусе в пакетике! и колбаска „Папа может“! и… и можно выспаться! на его диванчике! и всласть повыделываться! – не у хрендаря же старого с палкой, чтоб его подушки в валенки превратились! Ванюшенька!!!…» – и Морфяшка беззвучно застыла в горе. Послушная Палашка добавила к слёзам сестрички: «Его папанька и шкурки полиэтиленовой от сосиски не бросил, нюхнуть хотя бы!..»