Неумерший. Жан-Филипп Жаворски
Читать онлайн книгу.
которое она излучала. Спустившаяся ночь затушевала самые глубокие морщины на челе, окутала дымкой впалые виски и старческие пятна на голове, затенила дряблые складки на шее. От колдуньи осталась лишь тень властности и высокомерия да горечь былой красы. И вдруг я понял, чей призрак она оживила в моей памяти, повергнув меня в смятение. Поэтому, как только галлицены уселись на скрещенных ногах, образовав круг, в который меня посадили, сомнений у меня больше не осталось. Теперь я точно знал, как должен начать свой рассказ:
«Они прибыли ранним весенним утром. Мы ждали их на пороге дома. Сеговез стоял слева от матери, а я держался справа…»
Глава II
Амбронская застава
Они прибыли ранним весенним утром. Мы ждали их на пороге дома. Сеговез стоял слева от матери, а я держался справа.
Из Сеносетонского леса показалась крупная ватага. Было в ней, пожалуй, дюжины три воинов. Они спускались чередой по тропе вдоль наших полей и загона для скота. Из осторожности мать велела крестьянам укрыться в хижинах, и лишь два пастуха, вооружённые тупыми копьями, остались караулить коров. Однако уводить у нас скот чужеземцы не собирались, даже ради забавы. Под лай собак они направлялись к нашей изгороди. Они шли прямиком к нам.
Об их приближении нас на рассвете известил Суобнос. Вот уже многие месяцы юродивый старец и носу здесь не показывал, как вдруг нежданно-негаданно нагрянул в хижину Даго ещё до первых петухов. Он стащил мастера с соломенного тюфяка, спросонья до смерти его перепугав. Суобнос явно был не в себе: перескакивал с ноги на ногу, рвал на себе бороду и, словно бешеная коза, закатывал глаза. Даго не понял ни слова из того, что пытался сказать бродяга, но, как и все мы, благоговел перед его даром прозрения. Более того, он никогда ещё не видел, чтобы Суобноса обуревал такой страх. Поэтому он накинул на плечи плащ и, не уповая на милость моей матери, потащил босяка к нам.
В разговоре с матерью лесной скиталец оказался немногим вразумительнее, чем давеча у Даго. «Они идут! Они подходят сюда!», – только и мог вымолвить он, заикаясь и дрожа всем телом. Несмотря на переполох, в одночасье поднявший мать с постели, вела она себя на удивленье терпеливо. Хоть за былую провинность на старика она уже не злилась, столь внезапное вторжение посреди ночи пришлось ей вовсе не по нраву. И всё же она попросила Тауа раздуть огонь, усадила горемыку у очага и угостила его рогом эля, ломтем хлеба и чаркой мёда. По своему обыкновению Суобнос стал бы уплетать лакомства за обе щеки, но тем утром на них и не взглянул; правда, вскоре он немного успокоился и смог вымолвить хоть что-то внятное: «Они несут весть о войне. Сумариос с ними в одном строю». И, блея от испуга, добавил: «И с ними ещё тот – с одним глазом, Комаргос. Он идёт, да, он тоже идёт сюда». Дабы не выдать свою тревогу, мать сразу же скрыла её под маской ледяного спокойствия, а с первыми же лучами солнца Суобноса и след простыл.
Вопреки нашим опасениям ничто в поведении выходивших из леса воинов не выдавало враждебных намерений. Обеими военными колесницами