Марш продолжался, умирали звуки ливня и снова появлялись в ледяной тишине, и кричали. Не стихал только гул машин. Люди из второго потока, изнуренные и напуганные, не сводили глаз с южных гор. Возвышенности, какими они виднелись вдали, бесформенные и кричащие, были туманны и рождали надежду, а с ней и страх. Эти два чувства связаны, без надежды нет страха, понимали они теперь. Ученые и инженеры, строем движущиеся вперед, наконец приблизятся к аномалии, к неизведанной территории. Но что ждет дальше того, кто встал в строй, кто своими глазами увидит страдания коренного населения, расстрелы и гонения туземцев, кто на себе прочувствует пандемию, истощение и, что страшнее, потерю сна? Ведь за последним стоит нечто большее, чем просто физический недуг. Борьба, которую человек ведет у себя в голове. Два голоса, что он слышит, из них один – надежда, вера, что однажды он сможет оторваться от озера и все забыть, а для второго смерть привлекательнее пандемии, милее той холодной земли, где все мертво и где встать в строй порой единственный выход. Об этом кричат дождевые ливни и блеклая, лишенная четких очертаний в пасмурную погоду, гряда холмов. Не слышать их может лишь тот, кто этого озера, этой холодной и мертвой земли, по-настоящему не знает, тот, кто смотрит на нее через синеватые окна центра сбора. А процесс познания…