Честное слово. Клавдия Владимировна Лукашевич
Читать онлайн книгу.
светлые окна больничных палат заглянуло солнышко, как бы посылая свой привет и утешение страдающим.
В палату № 10 явились обычные посетители. К старушке пришёл сын, к девочке – мать и ещё какая-то знакомая женщина. К Прасковье Ивановне пришёл муж, мужчина маленького роста, некрасивый и кривоногий, старуха-свекровь и девочка. Девочка была румяная, толстенькая. Старуха-свекровь была одета в тёмное платье с кофтой, на голове её был чёрный, кружевной платок. Это была деловитая старуха, сухощавая и энергичная; маленькие круглые серые глаза пытливо оглядывали присутствующих и подолгу останавливались на чернокудрой соседке.
– Это что же, новая? – спросила она Прасковью Ивановну.
– Да. Видно, шибко мается…
Сначала больная лежала неподвижно, как статуя, при блеске солнца она казалась совершенным ребёнком: маленькое личико, бледное, худое, тонкие черты лица и большие чёрные глаза, полные безысходной тоски. Казалось, эти глаза ни на что не надеялись, никогда не смотрели светло и весело… Чёрные кудри разбросались по подушке. Когда кто-нибудь входил в палату, больная приподнималась и тревожно взглядывала. Затем медленно отводила глаза и у неё вырывался вздох, глубокий и грустный.
– Наверно, жидовка соседка-то? – спросила Прасковью Ивановну свекровь.
– Не знаю, – ответила она.
Соседка мельком взглянула на говоривших и опять уставила тревожный взгляд на входную дверь.
– Вы, голубушка, наверно, родственников ждёте? – не утерпела и спросила свекровь.
– Да, – был короткий ответ.
– А чем вы хвораете?
– Не знаю, – больная отвернулась, показав, что не хочет говорить.
В это время в дверях палаты показались женщина и девочка.
Больная с чёрными кудрями приподнялась, протянула руки вперёд, как будто задохнулась от счастья, и обессиленная упала на подушку… Девочка, как две капли воды похожая на неё, с плачем бросилась к ней:
– Мамуся, мамуся моя…
Они обнялись и замерли. У девочки были те же кудри, те же печальные глаза без улыбки, с тяжёлой тайной горя. Только девочка как будто казалась тут старшей. Она гладила худенькой ручонкой мать по волосам, по лицу и что-то ей шептала на ухо… А у той пробегали по лицу успокоительные думы; она тоже что-то шептала девочке на ухо.
Так, прижавшись друг к другу, они, казалось, забыли весь мир… А мир смотрел на них. Все больные были удивлены: значит, у этой молоденькой, чёрненькой больной есть дочь… Прасковья Ивановна, взглядывая на эту немую сцену, то и дело отирала слёзы и качала головой. Её девочка, весёлая, живая, не могла посидеть ни минутки спокойно: то она вертелась на кровати, то бросалась на шею отца, то заигрывала с матерью, перебирая её косы, и её звонкие взрывы смеха оглашали палату.
– Не шали, Параня! Здесь, доченька, нельзя баловать… Видишь, тут больные… – уговаривала её мать.
Но Параню угомонить было трудно, и она вертелась, как юла.
– Не балуйся ты! – строгим окриком отозвалась бабушка и дёрнула девочку за ухо.
Та