Книга четвертая. Исключительность. Александр Алексеевич Ананьев
Читать онлайн книгу.
хиппи-движения, вроде американского в 60х. Для исследования все же придется использовать методологию, из которой выводится метод и последующая регламентация деятельности с тем, чтобы с наибольшей вероятностью повторять эмпирический результат. Вы бы никогда не смогли научиться говорить, писать или читать, пока с неизбежностью не обнаружили, что некие закорючки на бумаге или гортанные звуки изнутри тела образуют магические символы, которые сообщают другому человеку нечто из того, что вы бы хотели выразить. Правда чуть позже вы обнаруживаете, что это всегда разные вещи (сказанное и услышанное), пусть косо-криво, но у людей удается общаться между собой.
Равно как тактика может быть устроена лишь изнутри стратегии, человеку так или иначе в определенный момент нужно определиться с вектором, но кто этим будет заниматься, ведь висит табличка, что поле минное. Каждый человек чем-то занят, он что-то делает каждый день. Это тактика. Но зачем или для чего? Это стратегия. Безусловно, меняя масштаб рассматриваемой ситуации, мы смещаем тактику в поле стратегии, а стратегия становится тактическим маневром в рамках более широкой стратегии. Ну и куда это ведет? Довольно скоро упираемся в тот самый вопрос, зачем вообще жить. Вряд ли этот вопрос не звучал внутри головы каждого человека.
Не думаю. В том кроется его коварство, что ответ всегда обусловлен текущим туннелем реальности человека. Иными словами, человек может ответить нечто бессмысленное, но удобное для него самого: «я живу ради детей», «ради Родины», «ради науки», «ради музыки», «что бы оставить что-то после себя». Это всегда философия. Имеет ли кто-то право даже обсуждать позицию другого человека? Только отчего это может волновать конкретного меня? Отчего мне есть дело до мнений, полемики, споров, доказываний, концепций, убеждений и самого мировоззрения других? Зачем, вы говорите о себе так настойчиво, зачем хотите убедить другого в чем-либо?
В том вся штука, что для каждого из нас нет никакого другого. Есть только мы сами для самого себя, и все попытки внешних сношений исходят из этого. Изнутри нас окрашивается та самая дзеновская травка в зеленую, а поле – в минное. Окружающий мир не имеет иной задачи, кроме взращивания и развития отдельно взятого индивида, ведь этот мир и есть он. Реальность или нереальность – вопрос другого порядка, но безотносительно него мы вынуждены выстраивать свою жизнь, и лишь нам решать, как далеко идти в этом вопросе. Коль скоро одному достаточно «жить за Родину», то никак нельзя лишать его этого пространства, но доволен ли он? Может сбежал на войну от страха гражданской жизни, там все как бы просто: вот свой – вот чужой. Испытывает ли каждый конкретный человек гармонию внутри? Может он ощущает себя бесполезной безделушкой внутри враждебной беспричинной кучи случайностей, где всем руководит какой-то Всевышний? Может, и это его право быть, каким угодно. Мне без разницы.
Речь обо мне и существе моего Великого Делания, которое (как выяснилось) могут разделять и другие