А далее по списку: две ложки учепятлей,

      Да горсточку пузявок прижать в сковороду,

      Залить калявалякой, посыпать загибулькой,

      И зашипать поставить на дулькином газу.

      Берем кастрюльку пухлей, туда положим тыжды,

      По краю пиндипопелей нарежем по чутка,

      Пол ложки залипопы, чутка шмундя и кнопеля,

      Замочим в дуле брыкосы, развеем на фига,

      В фихне замутим пытрус, и поперчим зипапусом,

      Две лапки жопоножки, и три хвоста пугрей,

      Икру живологлота, глаза незрелой хляпести,

      И для пущачей нежности соплястых пузырей.

      Всё это мы мешаем, закручиваем, лижем,

      Плюем туда нещадно, в непыть её туды,

      И в час, когда безжало нас мокрюче замутнило,

      Бежим до нашей сморкнутой лядой сковороды!

      Одно в другое бахаем, залапаем и пужимся,

      Читаем бегло Маршака, и клятвенно клянём

      Почём стоит на пуде свет ни пса девятозванного,

      Всё тазом медным накрываем, и немного ждём.

      На стол подать не похухоль, а трицеплячье бидечко,

      Украсить хряпой огородной, шмаклю на десерт,

      Зовём гостей, по ком звонит деликатес до имечку,

      Привязываем к стулу и млёй орём: «Обе-е-е-е-е-д!»