Сибирские светлые иные: сборник. «Чувства, Энрике и Тиль», «Василий и Анастасия: история любви и смерти», «Песнь Химауры и Осени». Ия Карповская
Читать онлайн книгу.
А какой?
– Почему ты так увлечен историей строительства Братска? У тебя книг об этом – аж целый шкаф… Я никогда раньше столько не видела! У меня был давний друг, историк, его звали Вова, у него этого добра было в квартире под потолок, желтые газеты, очерки, рисунки… Это вовсе не Иной, а человек. Он любил собирать очерки о Ангарской деревне и рисовать карикатуры. Хороший очень человек. Он был мне как отец, вот только мать моя его не любила. Но ты – зачем собрал у себя столько книг?
– Я говорил, что над Братском висит Химаура. Должна же она была откуда – то взяться. Вот и собираю все о строительстве города. По – моему, ты слишком рано задала этот вопрос. Я потом расскажу. Да, я здесь давно, и пытаюсь найти ключ к Химауре уже много лет. Она на меня не действует: прибыв сюда, я поставил вокруг себя мощный энергетический барьер, и все излучение Братского кошмара отлетает от меня, как мяч от стены. У тебя же такого барьера нет, и поэтому черная гадость может и на тебя подействовать, Волшебница. Я подарил тебе кулон, это будет оберег от первосортной грязи. Кроме книг о городе, у меня куча кассет с записями хроник. И там, поверь, есть такое, от чего волосы дыбом встают! Девяносто первый год чего стоит, когда здесь проходили митинги против выбросов… Я сам был на них, и, поверь, хорошего мало. Одни и те же лица, бесконечные похороны детей и молодежи, – алые, обитые бархатом гробики, жуткие надгробия со «срезанным» наискось верхом, а сами люди были все постаревшие лет на десять… Серые лица начала девяностых, и пустые, злые глаза… Ни улыбок, ни смеха… Все одеты одинаково… О детях вообще не говорю… Ходячий ужас… Что морально, что физически…
– Да, Энрике… Мое детство пришлось на самое начало девяностых. Я очень хорошо помню, как было множество собраний в центре города, мои бабушка и дедушка ходили туда… Один раз взяли и меня, но я просто не понимала, о чем говорят. Было скучно. А сами выбросы да, очень, очень превышали норму. Когда мы однажды ехали в машине на дачу зимой, через завод, я, шестилетняя, обратила внимание на то, что на снегу присутствует непонятный рыжий осадок. Родители объяснили, что это грязь от колес. Снег пах… выбросами. Очень много людей тонуло на льду Водохранилища. Как говорила бабушка: «Одни шапки остались». Чистого снега в городе почти не было. Потом почти каждую неделю, Энрике, под нашими окнами играл похоронный марш… И на соседней улице было то же самое. Как – то раз летом я с бабушкой пошла за хлебом, прошли в ближайшие дворы, видим: у подъезда гроб. Я, пятилетняя, удивилась, спрашиваю: а кто это умер? Отвечают: «Бабушка умерла». Меня в те годы насторожило, почему столько смертей.
– Да, Тиль, было именно так. Бесконечные гробы и плач… Смерть гребла всех без разбора. Что ни неделя – то горе. Да и меня самого тошнило от выбросов аж в Сумраке. Мне показалось тогда, что даже Тьма отступила назад, слыша бесконечные вопли на кладбищах. А ты тогда была еще совсем маленькая, и тебе говорили, что умирают пожилые. Мимо моего дома