Путь воина. Богдан Сушинский
Читать онлайн книгу.
во все эти дела.
– Должна, полковник, должна. Я постараюсь остановиться в Кодаке и все внимательно осмотреть и узнать. Если бы нам суждено было увидеться вновь, я смогла бы сообщить, какой там гарнизон и сколько орудий. Ведь это важно для вас?
Хмельницкий взглянул на Стефанию с явным испугом. Не хватало только, чтобы, ради их дружбы, она превращалась в шпионку.
– Не смейте рисковать собой. Если понадобится, мои казаки добудут десятки пленников и узнают все, что только нужно знать. К тому же надо учесть, что я уже бывал в этой крепости и отлично знаю ее план и мощь.
– Ну что вы так встревожились?
– Слышите, княгиня, я запрещаю вам предпринимать что-либо такое, что может поставить вас под подозрение. Мы уже, по существу, в состоянии войны с польской армией, а значит, времена наступили суровые.
Спустившись в небольшую долину, Хмельницкий первым сошел с коня и помог сойти Стефании.
Они ничего не говорили друг другу. Все, что можно было сказать, уже сказано. Все, о чем можно было помолчать, – утоплено в молчании.
На глазах ее он видел слезы, однако не смел утешать, поскольку, к стыду своему, не знал, что поделать с собственными слезами. И это он, «полковник-иезуит», как называли его поляки, разжалобить которого было не легче, чем камень.
– Сте-фа-ни-я…
– Бог-дан…
Эти два слова заменяли им целые исповеди, поскольку ими они могли выразить все то, что не способны были выразить всеми остальными словами.
– Сте-фа-ни-я… – произносил он словно заклинание.
– Бог-дан… – вторила она. – В Кодаке я постараюсь не задерживаться. Основательно отдохну уже в Черкассах, где надеюсь найти приют в одном из имений Потоцких.
– Моего, как оказалось, лютого врага. А ведь именно с его благословения в 1638 году, сразу же после разгрома повстанцев гетмана Гуни [8], я был избран сотником реестрового казачества. Да и потом судьба сводила. С татарами да турками воевать все же легче, нежели со своими братьями-славянами. Что же касаемся Польши, то трудно сказать, какой крови больше пролито нами в схватках друг с другом: той, что закипает в нас во вражде, или той, что роднит сотни тысяч наших родов?
– Бог-дан…
– Сте-фа-ни-я…
– Я понимаю, как тебе нелегко сейчас. Даже думаю о том, что, может быть, еще не поздно отступиться от своих замыслов.
– И это говорите вы, княгиня!
Стефания грустно улыбнулась.
– Да, это говорю я, мой старый степной воин. Оказывается, я способна изрекать и такое.
– А как же быть со священным факелом на вершине Олимпа, огонь которого должен освящать все мои помыслы и деяния?
– Бог-дан…
– Сте-фа-ни-я…
– Буду утешать себя тем, что войну вы начинаете не из вражды к родственным мне князьям Потоцким, а из любви к страждущему народу своему.
– Что очень важно осознавать. Прощайте, святая Стефания Моравская.
– Прощайте,
Казак Гуня был избран гетманом повстанческого казачества после того, как гетман Яцко Острянин, поднявший в 1638 году народное восстание, оставил свое войско под Жовнином и с небольшой группой казаков ушел в Московию. Заседание польской правительственной комиссии, которая определяла судьбу казачьего реестра, состоялось в декабре этого же года на Киевщине. На ней-то Хмельницкий и был избран сотником. С этого избрания началась его карьера в казачьем войске польской армии.