Ферот резко вскочил с постели, судорожно хватая ртом воздух. В висках епископа глухо стучал пульс, отдавая болью куда-то в затылок и затекшую шею. Перед глазами все расплывалось. Кажется, мир был готов уйти из-под ног и покатиться в клокочущую бездну кошмара, от которого только что очнулся атлан.

      – Сон… – облегченно выдохнул он.

      Раздражающее напряжение от беспокойного пробуждения никак не покидало тело. Присев на легкую походную кровать, Ферот подпер голову подрагивающей рукой и уставился в пустоту перед собой. Детали ночного кошмара медленно всплывали в памяти, но из-за этого все становилось только запутаннее.

      Епископу снилась Вечная война. Величайшее противостояние Света и Тьмы предстало перед ним столь реалистично и естественно, будто бы он сам был участником тех событий. Но Ферот родился в мире, который уже был озарен Светом, в мире добра, одержавшего верх над злом. И одна только мысль о том, что темные силы могли на равных сражаться со светлыми, вызывала у него недоумение.

      – Но ведь когда-то так и было, – атлан непроизвольно издал истерический смешок. – Неужели все может повториться?

      Ему очень хотелось посмеяться над своим глупым вопросом, но у него получилось выдавить из себя лишь порывистый хрип сквозь сжатые зубы. Ведь события и в самом деле медленно, но верно пропитывались какой-то немыслимо абсурдной действительностью – порождения Тьмы под предводительством Ахина представляют собой угрозу мирной жизни Атланской империи.

      «Я уже столько времени не могу поймать жалкое порождение Тьмы… – Ферот поднялся с постели, наконец почувствовав, что головная боль начала отступать. – Похоже, Свет не так всесилен, как нам хочется думать. Или это я – недостойное орудие Света? Да, так и есть. Я не имею права признавать бессилие светлейшей Атланской империи лишь потому, что сам ни на что не способен. Но я все же часть Света. То есть Свет имеет изъян в виде меня. И таких изъянов может быть много. Но тогда ведь и Свет… Нет, невозможно. Я скорее поверю, что моя причастность к Свету на самом деле ничего не значит, чем позволю себе еретические мысли. Хотя так только хуже…»

      Умывшись водой из небольшого тазика, атлан торопливо оделся в помятые епископские одеяния, которые приобрели серо-желтый оттенок дорожной пыли с грязными разводами, напоминающими об утомительных лесных переходах под бесконечными дождями. Есть не хотелось, но он заставил себя проглотить скромный армейский паек, запив его сильно разбавленным вином. Затем Ферот достал меч, проверил остроту белого лезвия, сделал несколько пробных взмахов и вложил клинок обратно в ножны. И наконец, поправив перевязь с оружием, епископ посмотрел в небольшое мутное зеркало.

      Светлая кожа атлана посерела, как во время затяжной болезни, волосы спутались, щеки впали, а глаза, ранее светящиеся жизнью и гордостью, ныне взирают остекленевшим взглядом дряхлого старика. От всего его вида веет тревогой, смутными сомнениями и тяжелыми мыслями. Пребывание вне стен Камиена дается ему очень нелегко. И речь не об отсутствии комфорта. Атланская империя вне столицы оказалась совсем не такой, какой он представлял ее благодаря книжным знаниям, армейским донесениям и сведениям из налоговых сводок. Это словно какой-то иной мир, живущий по своим законам.

      – Я выгляжу просто отвратительно, – резюмировал епископ, но в его голосе уже не слышалось расстройства. То ли привык, то ли врожденное атланское самолюбование дало слабину, уступив место размышлениям о куда более серьезных проблемах.

      Выйдя наружу, Ферот увидел чистое утреннее небо и удовлетворенно хмыкнул. Кажется, сезон дождей наконец-то подошел к концу.

      – Прикажете собрать ваши вещи, епископ? – бодро спросил один из солдат Ирьяна, стоящий на посту у входа в палатку.

      – Да, – в голове атлана крутилось множество мыслей, но, сопоставив где-то на подсознании тихое журчание ручья неподалеку и запах из умывального тазика, он все же добавил: – И чистой воды наберите, пока есть возможность.

      – Будет сделано!

      Лагерь сворачивается. Люди действуют точно и быстро, как и положено опытным солдатам. За время, проведенное с ними, Ферот смог не просто свыкнуться с обществом этих созданий Света, а даже начал отмечать некоторые положительные черты их расы.

      Он много думал о том, откуда в них столько изобретательности и спешки, и пришел к выводу, что все дело в короткой человеческой жизни. Люди всегда старались закончить какое-либо дело быстро и качественно, чтобы не возвращаться к нему как можно дольше и успеть сделать что-то еще. Естественно, при таком темпе они не акцентировали внимание на комфорте,