Музыканта ожидали с концертами в его ближневосточном турне. Кристине поступил заказ написать маслом Мамврийский дуб. И они встретились как раз под его кроной, на закате солнца. Александру представилась редкая возможность беседовать с Кристиной наедине. А Кристина оценила возможность написать портрет знакомой знаменитости сангиной на картоне от коробки с апельсинами.

      Александр был холост и в земном прагматичном мире являлся белой вороной, но судьба его вознесла на вершину славы и материально он был независим, а концерты были расписаны на годы вперед. Музыкант был необыкновенно чувствен и красоту Кристины оценил в полной мере и не отводил восторженных глаз от собеседницы.

      – Ты меня вдохновляешь – Александр был откровенен, – но и мне в музыке не всё подвластно.

      – О чем ты? – удивилась художница. Выводя темные брови и густую черную шевелюру Александра.

      – Я исполняю чужую музыку, а хочу писать свою.

      – Так пиши.

      – Я пишу, но у меня не получается, как у Моцарта, Шопена и Чайковского.

      Музыкант замолчал, рассматривая ветви библейского дуба, а Кристина подумав, сказала:

      – Это переживания Рихтера. Он полагал, что останется достоянием лишь собственных современников.

      – Господь всего не дает человеку – махнул рукой Александр, а художница попыталась уловить контур ладони виртуоза.

      Александр старался объяснить себе секрет магии женской красоты, явленой его взору на расстоянии вытянутой руки. Кристина стояла перед садящимся в море солнцем и её стройная, высокая, гармоничная фигура была очерчена пурпурным светом звезды. Контур был совершенен. Подобную красоту в мраморе запечатлевали скульпторы античности, а в последствии молодой Микеланджело. Что-то вечно исчезающее, неуловимое было в этом образе. Это зримое воплощение мечты. Абсолютное совершенство и абсолютная красота.

      – Как щедра природа – шептал музыкант и