Что посмеешь, то и пожнёшь. Анатолий Санжаровский
Читать онлайн книгу.
разницу? Живи проще… Съел рюмашку, взлез на Машку… Не срывай мне мероприятие. Не то припаяю штрафной гранёный! Давай… Айда докапаю с горкой. И притопчу!
Я не дал.
– Ну, оприходуй. Уговори хоть то на донышке, что налил. Бери, сполосни зубы. Нельзя ей долго стоять, выдыхается. Разбегаются витамины.
Митрофан поднял вывершенный стакан.
Дрогнула рука; ядрёная капля, уменьшаясь, покатилась наискосок по грани.
В панике Митрофан снял пальцем ту каплю и на язык. Пробно пожевал, кивнул. Годится!
– Ну! Вздрогнем, а то продрогнем! Дай Бог не последнюю!
Выдохнул, как-то махом выплеснул хлебную слезу в рот, сосредоточенно пожевал и проглотил одним глотком, поводя головой из стороны в сторону, как гусь, когда проглатывал невозможно большой кусок.
С пристуком он поставил стакан на стол.
Морщась, вынюхивает пустую щепотку:
– Ну, не тяни резину. Порвёшь! А то у нас в стране и так плохо с резиной.
Я всё же пригубил.
Но выпить у меня не хватало духу.
Пригубить и тут же поставить назад, не оприходовав ни капли, по обычаю, дурной жест, вроде неловко. Наверняка обидишь и без того обидчивого братца.
Однако пить я не мог.
Это было против моей природы.
Я не выносил сивушного духа.
Потерянный, я сидел не дыша с прижатым к губам стаканом. Не дышать я мог ровно минуту.
Поначалу Митрофан смотрел на меня с весёлым, победно-довольным выражением на лице. Уважил-таки, пошёл-таки гору на лыки драть!
Но время шло.
Стакан не пустел.
Весёлость на его лице задернуло смятение.
Через несколько мгновений смятение потонуло в злобе.
Митрофан демонстративно отвернулся от меня – глаза не глядят на это издевательство! – и какое-то время уже в крайнем гневе пялится на красный газовый баллон. Потом, резко обернувшись, отрывисто кинул:
– Ты не уснул?
Я отрицательно покачал головой и, в судороге хватив ртом воздуха, поставил стакан на стол.
– Не могу…
– Тыря-пупыря! Недоперемудрил! Кому ты сахаришь мозги? Брезгуешь? С родным братуханом не хочешь… Так и скажи. Не циркачничай только! Вот смотрю… Бесплатный цирк. Давно подступался спросить, какой фалалей пропустил тебя в столичную прессу? Да ну какой из тебя рыцарь словесного пилотажа? Пи-ить не можешь! А в наш деловой век это приравнивается к тягчайшему пре-ступ-ле-ни-ю, якорь тебя! О!
Он обрадовался ненароком подвернувшейся крепкой мысли, в радости вскинул руку, щёлкнул пальцами:
– Его ж, винишко вермутишко, и монаси приемлют! А сунь нос в любую книженцию, подреми в клубе на картине – на днях смотрел одну, как на партсобрании побыл – везде приемлют, везде зашибают дрозда, везде поливают, что на каменку. А у тебя своя линия? Да будь моя воля, я б тебя к журналистике и на ракетный выстрел не подпустил. По профнепригодности!
– Скажите, какие строгости…
– А ты думал! Вот, допустим, явился ты в университет поступать. Документики там всякие