Поколения ВШЭ. Учителя об учителях. Юлия Владимировна Иванова
Читать онлайн книгу.
листал, перед тем как пойти на экзамен. Как, впрочем, и много другой историко-философской литературы.
Сейчас мы отлично понимаем – да и тогда я понимал, – что на такого рода факультетах были фундаментальные ограничители разного типа, прежде всего идеологические. Но мне сильно повезло с некоторыми преподавателями. Кто из них мне сегодня вспоминается? Конечно же, Валентин Фердинандович Асмус. Это был представитель хорошей интеллигентной семьи обрусевших немцев, ученый еще из дореволюционной, досоветской когорты, который так или иначе встроился в советскую реальность, но сохранил и качество мысли, и шарм, и универсальность знания такого несоветского типа. Он был выдающимся логиком, выдающимся историком античности, выдающимся историком эстетики. Причем это происходило в то время, когда нужно было уметь лавировать между теми жесткими нормативными рамками, которые устанавливала власть. Я помню его лекции по античной философии – они производили завораживающее впечатление на большинство студентов. Это была совершенно легендарная личность. Мой папа был у него когда-то аспирантом. Они и после этого сохраняли теплые человеческие отношения, мы общались семьями. Его сын Валентин – ныне протоиерей, профессор, доктор богословия и очень интересный человек – родился, по-моему, почти в то же время, что и я, может пару месяцев разницы. У моей мамы не хватало молока, и я был вскормлен молоком Ариадны Борисовны Асмус.
У меня был очень интересный учитель по логике на первом курсе – Евгений Казимирович Войшвилло. Он был автором ставшей классической работы «Понятие как форма мышления», которая, кажется, переиздается до сих пор. Евгений Казимирович Войшвилло – один из основателей и разработчиков формальной логики в нашей стране. Это было очень интересно, потому что фактически формальная логика шла в перпендикуляр к диалектической логике. Это был суховатый и строгий профессор, как и мой папа. Меня совершенно очаровывали его лекции и занятия с ним.
И третий человек, который тоже мне очень запомнился на первых курсах, это Александр Александрович Зиновьев, который потом стал известным диссидентом и автором знаменитых «Зияющих высот». Но я его знал в другом качестве – как преподавателя математической логики. До сих пор помню, как Александр Александрович, когда я уже учился в аспирантуре, взял да и роздал всю свою научную библиотеку – он сказал, что негоже цитировать чужих авторов, нужно создавать собственное знание. Вряд ли полностью соглашусь с ним сегодня…
Математическая логика мне давалась с трудом, тем не менее я с большим интересом этим занимался, особенно с учетом тех общественных потрясений, которые произошли в первые годы моего обучения в МГУ.
Это был 1968 год – Пражская весна, советские танки и т. д. И я впал в глубочайшую мизантропию, хотел отвернуться от всего, от чего можно, потому что это было первое крушение всех моих надежд и иллюзий. После Пражской весны я категорически погрузился в изучение логики, потому что не хотелось иметь ничего общего с реальностью. Ну, а потом постепенно вернулся к истории философии.
Там