Нет худа без добра. Мэтью Квик
Читать онлайн книгу.
в голом виде. После этого он шантажировал ее этой фотографией и заставлял делать то, что он захочет. Тара умоляла меня не говорить никому, что она меня выпустила. Рассказывая все это, она истерически рыдала и размахивала руками. Она сказала, что боялась, как бы я не задохнулся от печного газа, и ждала около школы, когда придет сторож и откроет дверь, и что она ужасно рада, что я жив и все со мной в порядке. А затем – как гром среди ясного неба – она повела себя очень странно: обняла меня, долго держала, плакала мне в рубашку и говорила, что ужасно сожалеет. Она так плакала и дрожала, что я испугался, как бы она не умерла. Я не знал, хочет ли она, чтобы я обнял ее в ответ, и просто стоял там. Затем она притянула к себе мою голову, поцеловала в щеку и убежала прочь из подвала. Больше она никогда со мной не разговаривала. Если мы встречались в коридоре, она отворачивалась. Я никому не говорил о том, что провел ночь в темном и холодном школьном подвале, – даже не знаю почему. Я не делал вид, что этого не было или что это приснилось мне, просто держал это при себе. Вы, Ричард Гир, первый, кому я рассказал это. Маме я сказал, что всю ночь просидел у реки позади Музея искусств – якобы текущая вода загипнотизировала меня и я забыл о времени. Не думаю, что она мне поверила, но не стала уличать меня во лжи, за что я был благодарен ей. Она просто долго смотрела мне в глаза, а потом отвернулась. Мама понимала, что есть вещи, которые лучше не выпытывать. Слова могут служить оружием и слишком сильно ранить. Все самые бойкие ученики нашего класса до самого окончания школы называли меня «Тарой» и «Мальчиком из чулана», а иногда «Тариным дебилом». А Тара делала вид, что мы незнакомы. Так я узнал, что хорошие люди иногда притворяются подлецами. После того случая с Тарой я не раз видел людей, притворяющихся грубыми и злыми эгоистами. Вы с таким не сталкивались, Ричард Гир? С тем, что люди предпочитают выглядеть злыми, а не добрыми? Я не понимаю, почему они это делают, но так, мне кажется, ведет себя большинство людей, и это вызывает у меня недоумение.)
Но вернемся к церковным делам. Я спросил отца Хэчетта:
– Вы не попросите отца Макнами, чтобы он зашел ко мне сегодня вечером?
– Конечно, конечно, – ответил отец Хэчетт. Его худощавое лицо имело цвет знака «стоп», редкие пряди волос развевались под струей нагретого воздуха из отверстия калорифера в стене. – А теперь идите домой. Я скажу отцу Макнами, чтобы он навестил вас. Идите домой. Да благословит вас Бог.
Я не верил, что отец Хэчетт передаст мою просьбу, потому что у него не было такого призвания, как у отца Макнами, – это было видно по его глазам и еще по тому, что он не очень-то многим помогал в церкви. Не то чтобы он был плохим священником, просто у него, в отличие от отца Макнами, не было «истинного призвания»; по крайней мере, так говорила мама. И хотя я ощущал в груди тепло, какое возникает, когда чувствуешь, что Бог хочет, чтобы ты что-нибудь сделал, я пошел домой, полагая, что отец Макнами так или иначе свяжется со мной, потому что он всегда заходил к нам с мамой.
Подойдя к дому,