Континент. От Патагонии до Амазонии. Константин Эдуардович Амур
Читать онлайн книгу.
произнес затворник. – Пиво у нас вкусное и крепкое, молодые иностранцы меры не знают.… Уже были прецеденты. В подвале прохладно, а наверху жарко, голову напечёт.
На улице действительно стояла летняя жара.
Прислушавшись к дельному совету, я заказал экипаж и с нетерпением приложился к литровой кружке. Пивцо оказалось превосходным и высокого градуса. Особенно поразил меня сорт «доппель бок», доходивший до 13% спирта, совершенно по вкусу не чувствовавшихся.
Немудрено, что к порогу родной избушки в Рютте меня привезли в помрачении рассудка и с провалами в памяти.
В немецком обществе издавна сложилась общепринятая мораль и в соответствии с ней устойчивая модель поведения индивидуума в различных ситуациях. Это относилось и к праздному времяпровождению на приеме, или как теперь принято говорить на парти́, играющем определенную роль в сплачивании интеллектуального коллектива учебного и научного учреждения.
Так или иначе, на нем надо было находиться вменяемым и не поминутно падать. Русскому человеку, как более продвинутому, нежели европеец, в вопросах пития, местные дозы казались смехотворными. Хотя не будем обобщать всем немцев поголовно, приходилось встречать незаурядных персон и в этой области.
Появляясь на приеме, я первым делом с разрешения хозяев квартиры или дома посещал гостевой туалет, как правило расположенный рядом с прихожей. Там я оставлял под крышкой унитаза или в стенном шкафу сосуд с водкой, замаскированный под какую-нибудь бытовую жидкость, незаметно принесенный в рукаве или под курткою. Затем уже снимал свою верхнюю одежду и присоединялся к остальным участникам мероприятия. Водка мною приносилась из-за весьма скудных доз на каждого участника партии, на два пальца на дне стакана, не более, да и то на весь вечер. Выпить больше не разорило бы принимающую сторону, но сразу выделило бы желавшего еще из общей массы алкашом и пьяницей.
Неторопливо отхлебывая в туалете от резервного запаса, ты совершенно не стеснял окружающих, полноценно отдыхая наравне со всеми.
– Налить тебе еще? – заговорчески подмигивала и спрашивала меня какая-нибудь дама из назначенных виночерпиев, провоцируя на моральное разложение.
– Что вы, и это не осилить, – отвечал я ей, давно выпивший свою пайку и подменив ее водой. – Боюсь, завтра будет болеть голова.
– Какой воспитанный молодой человек, – слышал я шепоток за спиной, стараясь держаться вертикально.
Неся подобную околесицу, я умудрялся отдыхать публично по русскому стандарту и слыть трезвенником, каких поискать.
Я понемногу втягивался в немецкую действительность и постигал ее законы.
Когда я как-то поднимался на Престенберг из Рютте, где на склоне тоже были построены дома у дороги на Бернау, где жила моя знакомая Габриэла, то решил срезать путь, пойдя по более короткой тропинке.
Это вызвало скандал в нашей деревеньке.
– Ты зачем зашел в частные владения? – спросил меня Шинделин, исполнявший