Феномен зависти. Homo invidens?. Александр Донцов
Читать онлайн книгу.
использовалось в древнегреческом и латинском языках.
Как же проникнуть в тайну ощущаемой, узнаваемой, но еще не вербализованной эмоции (чувства, страсти, аффекта, мотива)? Подсказку вновь дает историческая лингвистика. Н.А. Красавский, анализируя понятия страха, радости, печали и гнева в русской и немецкой лингвокультурах, обратил внимание на важную особенность тезоименитства эмоций. Оказывается, слова, номинирующие эмоции, т. е., как мы сегодня полагаем, некие внутренние состояния человека, первоначально обозначали фрагменты внешнего физического мира, воспринимаемые зрительно, на слух, тактильно и пр., а также ощущаемые человеком собственные физиологические процессы. «Можно предположить, – считает автор, – что в древности человек относился к переживаемым эмоциям как к чему-то вполне реальному, существующему в действительности. Эмоции, являющиеся в современном понимании некими лингво-когнитивными абстракциями, отождествлялись с объектами предметного мира»[64]. Подобными «объектами» нередко становились физические действия самого человека: в русском языке от глаголов произошли названия таких эмоций, как радость, ужас, боязнь, в немецком – их в несколько раз больше. Психологизация значений этих слов – довольно позднее социокультурное приобретение.
Сугубо филологическое, казалось бы, умозаключение о генетической связи «эмоций» с «действиями» хорошо согласуется с современными нейропсихологическими данными, полученными с помощью техники визуализации мозговой активности. В 1861 г. французский хирург Поль Брока (1824–1880) показал в Парижском антропологическом обществе мозг больного, при жизни страдавшего нарушениями артикуляции речи. Место поражения – задняя треть нижней лобной извилины левого полушария – была названа им «центром моторных образов слов» и известна как «зона Брока», ответственная за артикуляцию. Десятилетие спустя немецкий невропатолог Карл Вернике (1848–1905) описал случай поражения задней трети верхней височной извилины левого полушария («зона Вернике»), связанный с нарушением понимания речи. Как отмечает А.Р. Лурия в опубликованной в начале 60-х гг. прошлого века и приобретшей мировую известность монографии «Высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга», «описание двух совершенно изолированных участков мозга, поражение которых приводит к нарушению столь различных «функций», вызвало небывалую активность дальнейших «локализационных» исследований. Оно толкнуло на мысль, что и другие – даже самые сложные – психические процессы могут быть локализованы в сравнительно ограниченных участках коры головного мозга и что мозговую кору действительно следует представлять как агрегат отдельных «центров», клеточные группы которых являются «депо» для самых различных психических «способностей»[65].
Нет нужды обосновывать ограниченность подобных воззрений: это