Феномен зависти. Homo invidens?. Александр Донцов
Читать онлайн книгу.
он толкает чашу весов. Это базарное мошенничество нисколько не трогает святого Михаила, он не обращает на него никакого внимания, однако весы в его умелой руке склоняются на нужную сторону. Сатана побежден, и архангел ласково гладит легкой рукой спасенную душу»[71]. Это описание романского портала одного из средневековых соборов принадлежит крупнейшему знатоку французского религиозного искусства Эмилю Малю. И подобная сцена взвешивания душ – не исключение. «В Шартре, например, на одной из чаш изображена маленькая коленопреклоненная фигурка со сложенными в молитве руками, символизирующая добрые дела, на другой – страшная личина и жабы, изображающие пороки… В Амьене в одной чаше изображен Агнец Божий, в другой – бесовская личина»[72].
Откуда средневековые мастера заимствовали метафору весов? Можно вслед за Малем вспомнить изречение святого Августина, что в день суда злые и добрые дела будут как бы взвешены на весах. Или аналогичное высказывание Иоанна Златоуста. Вполне вероятно, изображения сцены взвешивания душ вдохновлены именно этими словами знаменитых богословов, знакомых с верованиями и обрядами древних египтян. Подобные объяснения, однако, не вскрывают глубинные причины поразительной живучести этого изобразительного символа, сопровождающего человечество на протяжении всей его культурной истории. Око – мы еще убедимся – обладает не меньшим символическим статусом. В том числе в христианстве. Но вернемся к древнеегипетским истокам. Ладью, переправлявшую покойного египтянина в загробный мир – их скульптурные изображения находили в захоронениях 5-го тысячелетия до н. э., – также оберегало в пути священное око. Да, чуть не забыл: в долгой и ожесточенной борьбе Хор в конце концов побеждает дядю Сета и лишает его мужского начала. Обернувшись то ли гиппопотамом, то ли ослом, то ли черным кабаном, Сет продолжает где-то безвестно влачить жалкое существование. Другие варианты этой истории настаивают на уничтожении Сета: его сожгли, разрезали на куски или с живого содрали кожу[73].
Такова легенда в самом упрощенном ее изложении, основанном на пересказах античных авторов, прежде всего Плутарха. Сами же первоисточники, по словам египтологов, открывают «такое нагромождение противоречий, которое не укладывается ни в какие логические рамки и попросту идет здравому смыслу наперекор»[74]. Самое сложное, добавляет процитированный автор нескольких книг по истории и мифологии Египта И.В. Рак, понять, как эти взаимоисключающие представления могли уживаться в сознании одного и того же человека. Иными словами, «как древнему египтянину удавалось верить сразу в несколько отрицающих друг друга положений?»[75]. Отвечая, автор убедительно показывает: в египетской мифологии поэтичность, очевидно, доминирует над
Там же. С. 510.