Свистят колодцы телефона,

      гарцует лунный алфавит.

      В зрачках небесного тритона

      пахучий динозавр царит.

      В когтях породистой ушанки

      кричит букет карибских роз…

      Преступна поступь парижанки,

      когда мороз свечу пронёс.

      Она клянёт свои угодья,

      увядший сон её скребёт,

      и в парке мух их благородья

      с голодной рюмкою живёт.

      Как жизнь твоя поёт с немым глаголом

      на срезе вод балтийских ежедневных?

      А лимузин с татарственным монголом

      везёт кульки опят из далей бренных.

      Везёт грехи старух и струны чаек.

      Мой том чудесный, смертию забытый…

      Стрекучий ветер сетью попрошаек

      колени сводит Греции с пиитом.

      1.

      Насыпь мелких голосов,

      лука выкрики на грядке

      липкой палкой мёртвых снов,

      перепонками часов

      погружают день в порядок.

      Вагнер так и говорит,

      что меняю я морозы,

      кивер не в размер пошит,

      у орудий бледный вид,

      и вдова бракует слёзы.

      Небо так не говорит.

      Ветер в скобках рвёт подтяжки

      и в закладки не спешит.

      Стих мой в лоскутах лежит

      у афинского портняжки.

      2.

      Кроет кот свой коробок

      светлым воздухом Востока,

      образуя назубок

      мускул Невского истока.

      Порывает с ночью рачьей

      и уходит под вопрос

      с коченеющей собачкой

      меж подножками берёз.

      1.

      Ты соловью безземелья

      не скажешь, что он – не родной.

      Изжогой чухонских цепей

      не наполнишь подсохшее небо

      и море в угаре.

      Течку берёз

      пчеловод соберёт до одной,

      свяжет в корону

      в журнале о спящем Граале.

      Кровно посеянный Бог разберёт

      и на кухне сошьёт нам компот.

      От канонерок прибудут

      со дна Петергофа костры.

      Ты не гневи перламутр

      и полдень бери в оборот.

      Глаза от вранья

      пересохли у младшей сестры.

      Течку полей

      распевала, цедила сестра.

      Ты искушение ввёл в логарифм

      и забыл на прилавке.

      Плёткою, что ли,

      от вышегоряще костра

      руку ожгло

      моей ненаглядной золовке.

      2.

      Не выжимала детей

      и резала голос в садах.

      Пепел роняя на воды

      и клёкот смороды.

      Ветрена стрелка

      в твоих