Зеркала и лабиринты. Роман Владимирович Арефкин
Читать онлайн книгу.
и молотом, поскольку в отличие от наковальни, молот движется целенаправленно и неотвратимо».
Это умозаключение князя было совсем не далеко от действительности, поскольку приграничное лихо, столь внезапно выпавшее на долю княжеских земель, грозило прийти в столицу к княжеской твердыне, а если же местный правитель явит себя как неумелый администратор, то и сам император пошлёт в провинцию карательный отряд, положив конец затянувшейся династии местных вассалов.
Чан-Пэй ловко спрыгнул седла, вверяя своего скакуна, покрытого слоями пота, начавшего превращаться в плотную маслянистую плёнку на шкуре животного, придворным слугам, попутно распорядившись, чтобы животному обеспечили кормёжку и отдых. Сам гонец нуждался в отдыхе не меньше, однако сейчас, когда от ждавшего его князя гонца отделяли несколько сот шагов, усталость и слабость должны были быть умело скрыты под маской непреклонного профессионализма. В конце концов, ни князя, ни его вельмож не интересовало сколько дней Чан-Пэй провёл в седле, без нормальных еды и сна, и как всё его тело, отзываясь на каждый шаг, сообщало мужчине о необходимости отдыха.
«Вот уж воистину», – думал уставший гонец, – «оружие депешанта – его твёрдая память и железный зад21».
В княжеском зале, как только Чан-Пэй переступил порог просторных покоев, воцарилась непроницаемая тишина, вельможи, до сего момента слонявшиеся из стороны в сторону в свойственной им манере демонстрации собственной значимости, удалились в тень, оставив князя один на один с прибывшим гонцом. Чан-Пэй остановился на полпути к княжескому трону, дабы убедиться, что ему дозволено говорить, князь же сделал один единственный жест, движением глаз он призвал мужчину приблизиться и немедленно доложить.
Рассказ Чан-Пэйя
Двадцать-пятого дня третьего месяца я добрался до села Хун, что лежит на самой границе наших земель, едва не соприкасаясь с неведомым миром, полным опасностей и невзгод. Еще на подходе, когда от самого села меня отделяли несколько лиг, я стал свидетелем тревожных явлений. Снег, поспешно отступающий под натиском всё более яркого солнца, даёт свободу вещным водам, которые, словно подвижные, серебряные нити, сливаются в целые реки, не отмеченные ни на одной из карт, что мы располагаем в нашей столице. Срочность моего дела не позволяла мне искать обходных путей, посему я пробирался через непредвиденные препятствия, в надежде, что опасения наши окажутся преувеличением. Однако, когда я оказался на одной из полян, укрывшихся меж лесов, что так бережно охраняют село Хун, мне открылась прискорбная картина.
Наспех сооружённые, деревянные помосты были завалены телами людей, чья плоть уже была тронута тленом и зубами диких зверей, нашедших в этой ситуации собственную выгоду. Сколь бы отвратительным мне это не казалось тогда, но я должен был убедиться, найти либо подтверждение, либо опровергнуть свою догадку. Осмотрев несколько тел, выбрав те из них, что менее остальных пострадали от самой природы, я понял, что слухи, дошедшие до нашей столицы,
Отсылка к роману Анжея Сапковского «Час презрения», а точнее к второстепенному персонажу, играющему, с одной стороны, эпизодическую роль в сюжете, а с другой – выступающему связующим звеном в повествовании и позволяющим читателю совершить краткий обзор положения дел главных персонажей саги. Персонажа зовут Аплегат, он секретный, королевский гонец, доставляющий послание путём буквального запоминания, сказанного отправителем, и воспроизведения этого послания – получателю, что и обуславливает необходимость в твёрдой памяти. Потребность в «железной заднице» обусловлена, как не трудно догадаться, необходимостью в кратчайшие сроки прибыть из пункта А в пункт В, проводя длительные отрезки времени в седле (примечание автора);