Лошадь влекли под уздцы на чугунный

      Мост. Под копытом чернела вода.

      Лошадь храпела, и воздух безлунный

      Храп сохранял на мосту навсегда.

      Песни воды и хрипящие звуки

      Тут же вблизи расплывались в хаос.

      Их раздирали незримые руки.

      В черной воде отраженье неслось.

      Мерный чугун отвечал однотонно.

      Разность отпала. И вечность спала.

      Черная ночь неподвижно, бездонно —

      Лопнувший в бездну ремень увлекла.

      Все пребывало. Движенья, страданья —

      Не было. Лошадь храпела навек.

      И на узде в напряженьи молчанья

      Вечно застывший висел человек.

      Ветер хрипит на мосту меж столбами,

      Черная нить под снегами гудет.

      Чудо ползет под моими санями,

      Чудо мне сверху поет и поет,

      Все мне, певучее, тяжко и трудно,

      Песни твои, и снега, и костры…

      Чудо, я сплю, я устал непробудно…

      Чудо, ложись в снеговые бугры!

      Светлый сон, ты не обманешь,

      Ляжешь в утренней росе,

      Алой пылью тихо встанешь

      На закатной полосе.

      Солнце небо опояшет,

      Вот и вечер – весь в огне.

      Зайчик розовый запляшет

      По цветочкам на стене.

      На балконе, где алеют

      Мхи старинных балюстрад,

      Деды дремлют и лелеют

      Сны французских баррикад.

      Мы внимаем ветхим дедам,

      Будто статуям из ниш:

      Сладко вспомнить за обедом

      Старый пламенный Париж,

      Протянув больную руку,

      Сладко юным погрозить,

      Сладко гладить