На Вас было черное закрытое платье.

      Вы никогда не поднимали глаз.

      Только на груди, может быть, над Распятьем,

      Вздыхал иногда и шевелился газ.

      У Вас был голос серебристо-утомленный.

      Ваша речь была таинственно проста.

      Кто-то Сильный и Знающий, может быть,

      Влюбленный

      В Свое Создание, замкнул Вам уста.

      Кто был Он – не знаю – никогда не узнаю,

      Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему.

      Ревную к Божеству, Кому песни слагаю,

      Но песни слагаю – я не знаю, Кому.

      Возвратилась в полночь. До утра

      Подходила к синим окнам зала.

      Где была? – Ушла и не сказала.

      Неужели мне пора?

      Беспокойно я брожу по зале…

      В этих окнах есть намек.

      Эти двери мне всю ночь бросали

      Скрипы, тени, может быть, упрек?..

      Завтра я уйду к себе в ту пору,

      Как она придет ко мне рыдать.

      Опущу белеющую штору,

      Занавешу пологом кровать.

      Лягу, робкий, улыбаясь мигу,

      И один, вкусив последний хлеб,

      Загляжусь в таинственную книгу

      Совершившихся судеб.

      В соседнем доме окна жолты.

      По вечерам – по вечерам

      Скрипят задумчивые болты,

      Подходят люди к воротам.

      И глухо заперты ворота,

      А на стене – а на стене

      Недвижный кто-то, черный кто-то

      Людей считает в тишине.

      Я слышу все с моей вершины:

      Он медным голосом зовет

      Согнуть измученные спины

      Внизу собравшийся народ.

      Они войдут и разбредутся,

      Навалят на спины кули.

      И в желтых окнах засмеются,

      Что этих нищих провели.

      Что с тобой – не знаю и не скрою —

      Ты больна прозрачной белизной.

      Милый друг, узнаешь, что с тобою,

      Ты узнаешь будущей весной.

      Ты поймешь, когда, в подушках лежа,

      Ты не сможешь запрокинуть рук.

      И тогда сойдет к тебе на ложе

      Непрерывный, заунывный звук.

      Тень лампадки вздрогнет и встревожит,

      Кто-то, отделившись от стены,

      Подойдет – и медленно положит

      Нежный саван снежной белизны.

      Плачет ребенок. Под лунным серпом

      Тащится по полю путник горбатый.

      В