Некогда, в первые месяцы моей жизни в Париже, издатель вызывал меня на ковер после презентации моей книги, которая, как мне казалось, прошла успешно. Мне объяснили, что я вела себя непозволительно, прибегнув к иронической тональности по поводу вечного недовольства автора переводами, отношений автора, думающего о своем, и издателя, заботящегося о рынке. И то, что всем было весело, – это вовсе даже не хорошо. Моя задача была – объяснить публике, что мое издательство – лучшее в мире, что выбранный им переводчик – тоже лучший во Франции, в противном случае, я своим «юмором» бросаю тень на их репутацию. «Мы понимаем, – сказали они, – что вы русская, что у вас так принято, что вы не нарочно, но запомните: Франция – страна нежная». Определение это взято из одной классической французской песни с припевом: «Douce France» – «Нежная Франция». У меня была возможность в этом убедиться. Даже ненавидя вас, вам будут улыбаться и говорить комплименты, вам никогда не скажут неприятной правды, оберегая вашу чувствительность, что у нас всегда трактовалось как лицемерие. Собственно, и Мольер трактовал это так же, написав «Тартюфа».

      Так что хамство, с которым я столкнулась в этот парижский вояж, поразило меня своим несоответствием нежной Франции. Такое впечатление, что парижане стали более нервными и часто себя не контролируют. Официанты же в «Прокопе», в отличие от прежних лет, обслуживают по минимуму: принять заказ, принести еду и счет. А чего стараться, если чаевых все равно не будет? В другом ресторане, «Le Bar a huitres» на бульваре Монпарнас, тоже известном и особенно привлекательном своими умеренными ценами на морепродукты, мы решили поужинать с моей подругой Везьян в мой последний вечер. Пришли рано, в семь (время ужина – с 19.30), но ресторан уже функционировал. Только мы двинулись вперед, чтоб выбрать местечко, как нас грубо препроводил к дверям официант и велел ждать. Подошел метрдотель, сказав, что если мы не заказывали столик заранее, нам придется постоять в дверях, пока он выяснит, есть ли у него два места. Подруга с раздражением заметила, что они обращаются с клиентами по-хамски, ей ответили, что клиентов у них больше, чем мест. И точно, когда нас усадили и настало время ужина, всё было заполнено, а на улице, под проливным дождем, выстроилась большая очередь страждущих. Официант не мог точно ответить на вопросы о том, что это за блюдо (в советские времена отвечали: «Не знаю, не пробовала»), чего я не встречала в Париже прежде нигде, и в этом ресторане, в частности.