Роднее родных нас нужда воспитала.

      Нас школа Беда не гнушалась учить.

      Нам с детства тепла и еды не хватало,

      а что о другом говорить…

      Но все ж разгорались сырые поленья,

      и бледная, но наступала весна.

      Я помню твой смех на большой перемене

      и майские ночи без сна.

      Орешник, обрызганный солнечной пылью…

      На соснах промерзших вскипает смола…

      Как всё это в давние дни полюбили!

      И нынче мы те же, какими и были…

      Ты это сумела, смогла.

      Как прежде, волнуют цветение липы

      и струйки дождя на вагонном стекле,

      огня беспокойные алые всхлипы

      и тихие блестки в золе.

      И в мантии тины смешной головастик.

      Капель. Под окном воробьиная рать.

      Все это и было и есть наше счастье,

      а новое глупо искать.

      Хоть звали и нас поднебесные дали,

      манил океанов жемчужный прибой,

      всю жизнь мы земное тепло собирали.

      Мы очень богаты с тобой.

      Сквозь теплые сумерки талого снега

      струится чуть тлеющих почек настой…

      Ты ивою тонкой в зеленых побегах

      стоишь над живою водой…

      Я земной календарь поправлю.

      Не смогу навсегда уйти.

      На кого я тебя оставлю

      в этом трудном земном пути?

      Никакой самой страшной силой

      нас с тобою не разлучить.

      Ты не скажешь другому «милый!»,

      песню не пересочинить.

      Слишком связаны наши души.

      Слишком мы на одной волне.

      Ты не скажешь другим «послушай!»,

      как всегда говорила мне.

      С юных лет в тесноте московской

      я талантом твоим согрет,

      мой найденыш в толпе бесовской,

      мой звереныш. Мой ясный свет.

      Мы смогли разобраться в главном,

      в круговерти нелегких дней.

      Вроде, все у нас нынче славно,

      только сердце болит сильней…

      Комплиментов тебе немало

      сочинила твоя земля.

      Но как бешено ты устала,

      знаю в мире один лишь я.

      Надо быть мне умней, я знаю.

      Жизнь одна у нас на двоих.

      Что ж я сам тебя угнетаю,