Последний медведь. Две повести и рассказы. Ирина Васюченко
Читать онлайн книгу.
всякому поводу разражаясь резким внезапным гоготом:
– Ха-ха-ха! Голая!
Оглядываюсь в досаде. Наташка тычет пальцем в иллюстрацию из "Нивы". Толстенную ветхую подшивку дореволюционного журнала нам дали почитать соседи Гороховы. Это сущая прелесть, чего там только нет, особенно до тринадцатого года. Дальше начинается что-то знакомое, военно-патриотическое, только вместо партии все долдонят про Господа и Государя. Но Вера с Наташкой, не будь дуры, листают другие, более завлекательные номера. На картинке – какая-то псевдоантичная статуя, это она приводит Наташку в такой раж:
– Да посмотри же! Совсем голая!
Выдержав впечатляющую паузу, Вера роняет:
– Голая будешь ты, если разденешься. Она – обнаженная. Это искусство.
Ага! "Сестра с бантОм" начинает что-то соображать. Жаль, что мы так часто ссоримся. В последнее время из-за мопедов. Сценарий обычно один – Вера пытается роптать, я сердито обрываю:
– Кто работает, они или мы? Кто с утра до вечера в конторе и в котельной, пока мы тут слоняемся и придумываем, чем бы себя занять?
– Взрослые все работают, – сестрица надувала губы. – А мопедов никто себе не покупает. Люди стараются, чтобы все детям. Когда у меня будут дети, я не стану покупать мопеды, а буду следить, чтобы мои дочки выглядели не хуже других!
– Тебе вредно гостить у тетки. Глупость заразительна. Ты от нее приезжаешь такая же, как все!
Я кипятилась не оттого, что была образцовой дочерью, любившей папу и маму больше самой себя и готовой всем для них пожертвовать. Просто моя корысть была иного рода, чем ребяческие претензии сестры. Когда родители седлали мопеды и с треском уносились в даль, я торжествовала. Под ложечкой, где, похоже, и квартирует душа, становилось жарко и весело. С ними и за них я тихо праздновала победу, пусть краткую, над чем-то давно ненавистным. Сбрасывая ярмо повседневности, они в эти минуты доказывали, что жизнь и за пятьдесят может чего-то стоить. А то я уже начинала подозревать, что ей и на втором десятке грош цена…
Однако ничто не совершенно. Была во всем этом сторона чрезвычайно обременительная. Козы! В отсутствие родителей ответственность за них целиком ложилась на меня. Из-за этого я почти физически ощущала, как упомянутое выше ярмо с их плеч валится на мои собственные.
Сказать, что я не жаловала коз, значило бы не сказать ничего. Мне, ревностной любительнице живой природы, в козах претило все. Их вздорный нрав, тупые, упрямые морды и пронзительное блеяние злили меня неописуемо. Это было то предельное раздражение, о каком бабушка говорила: "Аж под ногтями колет!"
К козлятам я относилась терпимо: резвые созданья, почти неразличимые, но славные. Да и непреложный факт, что скоро козочек продадут, а козликов зарежут, вызывал легкую грусть. Очень легкую: можно ли жалеть козлят всерьез, зная, что из них вырастет?
Взрослых коз было две, Зорька и Белка. Под ногтями особенно кололо от Белки: она была безрогой, в случае нападения даже не