– Не откроешь?

      Франсуаз легко сбежала по высокой лестнице, спускавшейся с террасы трактира. Если меня что-то и восхищало в демонессе, так это умение двигаться быстро и бесшумно, несмотря на высокий рост.

      Я стоял у нижней ступеньки, нерешительно держа в руках широкий конверт. Красная гербовая печать не оставляла сомнений, откуда он.

      – Из Столицы? – осторожно спросила девушка.

      – Да, – кивнул я. – Письмо из дома. Когда мы были на войне, то радовались, когда получали весточку от своих. А сейчас мне почему-то не весело…

      – Боишься, что твой отпуск закончен?

      Я не ответил.

      – Давай сюда.

      Франсуаз взяла у меня конверт и вскрыла его длинным кинжалом.

      – Если какая-то дрянь, – пообещала она. – То я тебе не скажу, и просто выкину вон. Идет?

      – Нет, – с грустью ответил я. – Эльфы так не поступают. Проклятье… Я ведь хотел затеряться в этой глуши именно для этого – забыть, что я эльф. Дай письмо.

      Девушка повиновалась. Вокруг меня шумела толпа; люди успели забыть о чудесном волшебстве Эдди, которое еще недавно так восхищало их.

      Так и мне скоро предстояло вернуться к реальности, сбросив с глаз приятную вуаль волшебства.

      Часть II

      1

      Нескончаемой чередой в вышине ползли облака, и закат окрашивал их в цвет крови.

      Шорохи наполняли лес – тихие и тревожные. Гигантские аукубы, прозванные золотыми деревьями, гордо вздымали кроны над своими меньшими собратьями, и маленькие, юркие обезьянки сновали по их стволам.

      Это был час, когда просыпаются ночные вивверны; гигантские, прожорливые твари, что неслышно скользят среди вечнозеленых кустов – быстрые, похожие на ручей расплавленного серебра. Выбирались из своих нор василиски, и гигантские цикады готовились к ночному концерту.

      Мы ехали по узкой тропе. Гордо вышагивали верховые ящеры, поводя длинными хвостами. Большеглазые лемуры, прячась за широкими листьями, выглядывали из зарослей, чтобы посмотреть – кто дерзнул вступить под влажные своды леса.

      – Все-таки ты меня обманул, Майкл, – произнесла девушка.

      Она употребила гораздо более крепкое слово, однако я уверен, что читатель слишком хорошо воспитан и потому просто не поймет его значения.

      – Не понимаю, о чем ты, моя милая замарашка, – отвечал я. – Я сделал все, как ты хотела. Ты просила, чтобы я оставил свои дела, обязательства, подвел людей, которые на меня рассчитывают…

      – Хороши люди, – вклинилась Франсуаз. – Мазурик в рясе. Такой не постесняется у нищего грошик спереть.

      – Ему незачем. Побирушки платят ему подать, за право попрошайничать в городе… Но я отвлекся. Ты почти на коленях умоляла меня все бросить.

      – Майкл, в Золотом Лесу людям грозит опасность.

      – Это веская причина, чтобы не