Спрашивал юнга: «Скажи, капитан, отчего мы не видим земли?

      Почему над водой не кричит альбатрос? На какой нынче курс мы легли?

      Почему старый кок не готовит еды? Почему наши пушки молчат?

      Почему нет приказов? Куда мы плывём и когда мы вернёмся назад?»

      Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что наш берег далёк.

      Старый кок приболел. Альбатросов здесь нет. Мы свернули на юго-восток.

      Неприятеля нет, вот и пушки молчат. Нам не нужно стрелять по врагам.

      Мы дойдём до Вест-Индии, сгрузим товар и вернёмся к своим берегам».

      Отправление. Синий вагон. Белоснежная скатерть.

      Я один в этом поезде. Всё это было со мной.

      Проводница. Она недоверчиво смотрит на паспорт.

      Улыбается: это не вы, это кто-то другой.

      Подстаканник, дрожащая ложка, пятно на рубашке,

      Полотенце, кричащий ребёнок, гранёный стакан,

      Огоньки за окном, пограничник в зелёной фуражке,

      Вот тебе две монеты, не надо смотреть в чемодан.

      Раздави нас, безжалостный май, растопчи наши лица,

      Раздави, как умеешь – ты знаешь, как нас расколоть,

      Прорастай через наши тела, как густая пшеница

      Прорывается после войны через мёртвую плоть.

      «Капитан, здесь совсем не бывает ветров». – «Это штиль», – отвечал капитан.

      «Я не вижу на небе ни солнца, ни звёзд». – «Нынче выдался плотный туман».

      «У меня появляется чувство, что мы никогда не увидим земли.

      Капитан, мы уже никуда не плывём. Может быть, мы стоим на мели?»

      Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что уже на земле.

      Мы уже на земле, а над нами – вода. Мы – покойники на корабле.

      Оттого, что мы все утонули давно, оттого, что мы встретились с дном.

      Оттого, что уже десять тысяч ночей мы с тобой говорим об одном».

      В жадных поисках нового праздника, в поисках чуда,

      Исключений, всего, что запрятано в тёмных углах,

      Чтобы здесь и сейчас, чтобы сразу, везде, ниоткуда,

      Чтобы черти в аду утопились в своих же котлах.

      Мы упрямые, мы неземные, мы славы небесной

      Заслужили сполна, и теперь нас увозят на фронт.

      Торопись. Поскорее. На небе становится тесно.

      Ледяные созвездия рухнули за горизонт.

      Все закончится утром, исчезнет, покроется пылью,

      Я проснусь в совершенно другой чёрно-белой стране,

      О которой мы знали всегда, о которой забыли,