По берёзовой речке. Светлана Геннадьевна Леонтьева
Читать онлайн книгу.
казалось, и что ещё надобно, радостным, нам?
Мне не надо ни злата, ни серебра. Это смешно
что-то требовать, что-то просить у тебя, мол, купи.
Вот представь: Пенелопа прядёт по утрам полотно,
по ночам распускает с двенадцати и до шести!
Мне казалось, казалось… наивная, как ни крути.
Говорила – не слышал. Звонила – вне доступа. Вне
абонента и зон, и углов. Лишь полсвета в горсти,
но уже обосененно. Листья кружат в тишине.
Слишком много придумала. Слишком высок постамент,
на который сама же тебя вознесла без хлопот,
целовала стопы. Но один не учла я момент.
Я не та, я не та. Ну, а ты, мой единственный – тот!
***
Слово в начале было. Струилось.
Слово свивалось, как бабочка в кокон.
Билось. Как в бубен. В исчадье и стылость.
Слово за слово, как око за око.
Фраза за фразой, гласной, негласной.
Общий фундамент –
святой, праславянский.
Слово – оно архитектор и мастер,
каменщик, плотник, глашатай и пастырь,
кружев орнамент.
Сжальтесь, молю я! Я слово рожаю.
Я пуповину отсекла, отгрызла:
слово вначале на поле, на ржави,
в лоне отчизны!
В лоне вселенной молочные реки,
светлые слёзы, что сжаты до слова.
Нет его в птице – оно в человеке,
нет его в звере, чья поступь песцова,
в дереве, в пластике, в кости тигровой.
Слово царёво. Оно кумачово.
Слово пудово, тесово, толково.
Слово терново!
Душу оно до крови искололо.
И из груди, еженощно сгорая,
вновь возникая, как феникс из пепла,
рваные крылья от края до края
крепнут.
Старше всех стран, всех племён и созвездий,
но кукушонком, где осыпь, где яма
падает, крошится, рвётся о бездну:
«Мама!»
Слово щитом на воротах Царьграда,
взмывом алеющим русского флага,
русскому слову любая громада,
плечи атланта – всё кстати, во благо.
Просто не трогать, где больно, не надо!
Русскому слову я сердце всё – в топку,
словно бумагу.
***
Какая из меня свекровь получится? Ты только представь!
Добрая ли, справедливая, лучшая? Мама мам?
Мой кареглазый! Мой сын – правь, навь, явь,
молитвослов мой, псалтырь мой и Нотр-дам.
Перелила в тебя жизнь. Я – сосуд древнерусский, кувшин,
ты перельёшься в детей своих будущих: плоть, небо, звук!
Здравствуй, о, женщина! Та, что полюбит мой сын.
Не причиняй же ему этих звёздных, космических мук!
Только тепло. И горстями, ковшами хрусталь
из световых этих ласточек, этих щемящих лучей.
Обожествляясь, единственной женщиной стань!
Я умоляю во имя всех жарких ночей.
Сердце моё пахнет хлебом, исклёванным вдоль, поперёк.
Сердце твоё, словно булка ванильная – сахар, изюм!
Пусть изо всех, сколько