– Опять уходишь? – спросила Клава.

      – Но ведь я тебя накормил. Скажи, только честно: тебе когда-нибудь сырую курицу давали?

      – При чем тут курица… Мне нужно общение. Мне скучно…

      – И мне скучно. – Котенок высунул мордочку из коробки. – Я могу одичать. Из меня может получиться рысь.

      Я взял котенка и понес его в ванную комнату. Блох мы уже вывели и теперь поддерживаем чистоту.

      Я налил в таз теплой воды, насыпал немного стирального порошку, взбил. Над тазом взошла хрупкая, нежная пена. Я опустил туда котенка. Стал мыть осторожно, следя, чтобы вода не заливалась в уши.

      Заглянула Клава и сказала:

      – Не простуди его.

      Я набрал в ковш чистой воды. Котенок поднял лапы и положил их на голову, на загнутые ушки. Я окатил его чистой водой. Потом завернул в махровое полотенце. Промокнул. Протер насухо и пустил на пол. Шерстка у него поднялась дыбом.

      Котенок зашагал по дому, задрав хвост, а я за ним следом, испытывая радость от проделанного полезного труда.

      – Приходишь и уходишь, – сказала Клава. – Зачем ты снял дачу?

      Я молчал.

      – Ну зачем? Во имя чего? – Клава остановила на моем лице свои красивые глаза.

      – Во имя свободы, – сказал я.

      – Чего? – переспросила Клава, хотя прекрасно расслышала. Я видел это по ее морде. – Платишь шестьдесят рублей в месяц и ездишь каждый день сорок километров в один конец. Это называется «свобода»?

      – Возможность свободы, – поправил я себя. – Должен же я платить за возможность свободы…

      – А зачем тебе возможность?

      – Я могу быть свободным, как только захочу.

      – Так захоти.

      – Когда надо, тогда и захочу. Ты еще будешь мне диктовать: что и когда я должен хотеть…

      – Я скажу хозяину: пусть он сдаст дачу нормальным людям. А то ты и сам не живешь, и другим не даешь. Носишься, как мышь в уборной.

      – Что за сравнение?

      – Ты не видел, а я видела.

      – Ну, и какой у нее выход? – поинтересовался я.

      – У кого?

      – У мыши в уборной.

      – У нее два выхода: один – потонуть в унитазе. Другой – ко мне в лапы.

      Я представил себе настроение мыши и сказал:

      – Вот ты меня ругаешь, а сама живодерка порядочная.

      – Но это мой долг, – ответила Клава. – У тебя – твой, а у меня мой. Хотя, если бы ты был котом…

      – Что бы было?

      – Ты бы сначала извинялся перед мышью, а потом перед хозяином и всех бы просил войти в твое положение.

      – И что дальше?

      – Это зависит от хозяина. На их месте я бы взяла другого кота. Не такого интеллигентного.

      Клава повернулась и пошла из комнаты. Ей не хотелось ругаться со мной окончательно: все-таки она от меня зависела. Я ее кормил.

      Я сел за деревянный стол.

      Котенок разогнулся и прыгнул мне на спину.