Безотрадной осенней порою,

      Когда плакал сентябрь листопадом,

      Улыбнулося небо зарею

      Над смертельно-простуженным садом.

      И от этой улыбки участья

      Оживившись, в согласии дружном

      Листья лип для минутного счастья

      Загорелись румянцем недужным.

      И почуяв, что век его прожит,

      Сад окутанный дремою зыбкой

      Упивался, последней быть может,

      Заревой золотистой улыбкой.

      Дорогие мои, извините,

      Что давно не писал вам, тревожить

      Не хотел без причины, поймите,

      Вот, все думал, поправлюсь, быть может.

      Я был ранен, сказали – опасно,

      И лежу шесть недель в лазарете;

      Но теперь уж надежда напрасна,

      Не жилец я, как видно на свете.

      Помню, были ненастье и холод,

      Мы весь день просидели в бараке,

      И под вечер, во время атаки

      Я ударом штыка был проколот.

      Но сейчас, умирая, поверьте,

      Я душой совершенно спокоен,

      Я был родине верен до смерти

      И сражался как доблестный воин.

      Обо мне, я молю, не грустите,

      Ведь и так у вас горя довольно…

      Ослабела рука… сердцу больно…

      Дорогие… прощайте… простите…

      Туман окутал поле боя,

      Ночь прилегла на грудь земли,

      И звезды – вестники покоя —

      Свои светильники зажгли.

      И под покровом влажной ночи,

      В глубокий сон погружены,

      Лежат, смежив навеки очи,

      Отчизны верные сыны.

      Весна баюкает их сказкой,

      Благоухают им цветы,

      И ветер освежает лаской

      Их утомленные черты.

      Когда же ясен и спокоен

      Затеплит день востока нить, —

      Сойдет с небес крылатый воин,

      Чтоб павших сон благословить.

      Мы уснули… нам снится мучительный сон;

      Затоптав сапогами скрижали любви

      И о Боге забыв, кровожадный