Нет мне в молитве отрады,

      Боже мой, как я грешна!

      Даже с мерцаньем лампады

      Борется светом луна.

      Даже и в девичьей спальне

      Помнится дремлющий сад,

      А из киотов печальней

      Лики святые глядят.

      Боже, зачем искушенье

      Ты в красоте создаешь!

      В лунном немом освещеньи

      Был он так дивно хорош.

      Тихо склонялися клены,

      С неба скользнула звезда…

      Здесь перед светом иконы

      Вся я дрожу от стыда.

      Сжалься, отец правосудный,

      Дай утешенье в тоске…

      В лунных лучах изумрудный

      Луг опускался в реке.

      Шли мы дорожкой… и словно

      Я отвечала «люблю»…

      Боже мой, как я греховна,

      Чем я свой грех искуплю!

      Весь город в серебряном блеске

      От бледно-серебряных крыш, —

      А там, на ее занавеске,

      Повисла Летучая Мышь.

      Мерцает неслышно лампада,

      Белеет открытая грудь…

      Все небо мне шепчет: «Не надо»,

      Но Мышь повторяет: «Забудь!»

      Покорен губительной власти,

      Близ окон брожу, опьянен.

      Дрожат мои руки от страсти,

      В ушах моих шум веретен.

      Весь город в серебряном блеске

      От бледно-серебряных крыш,

      А там у нее – к занавеске

      Приникла Летучая Мышь.

      Вот губы сложились в заклятье…

      О девы! довольно вам прясть!

      Все шумы исчезнут в объятьи,

      В твоем поцелуе, о страсть!

      Лицом на седой подоконник,

      На камень холодный упав,

      Я вновь – твой поэт и поклонник,

      Царица позорных забав!

      Весь город в серебряном блеске

      От бледно-серебряных крыш,

      А там – у нее, с занавески, —

      Хохочет Летучая Мышь!